До сих пор я молчал, но тут не мог не вмешаться.
– Однажды паломник спросил у старца: «Согрешил я тяжко, батюшка. Как вы думаете, помилует ли меня Господь?» А батюшка ответил: «Если ты случайно порвёшь пальто, что сейчас на тебе, выбросишь ли ты его немедленно?» Тот ответил: «Конечно нет. Я зашью и снова буду носить его». Старец улыбнулся: «Если ты, будучи грешен, так заботишься о неодушевлённой одежде, неужели ты полагаешь, что всеблагий Бог хуже заботится о людях, сотворённых им по своему образу и подобию?» Не отчаивайся, брат. Бог любит тебя.
И алтарник Димитрий впервые за дни пребывания в диспансере улыбнулся.
На следующий день выписывалась хрупка девушка Ирина, сумевшая по пьяни отдубасить здорового мужика.
Она тоже много говорила о духовном.
Так много, что мне подумалось, неплохая бы из них получилась пара с алтарником Димой.
Но в конце концов, она согласилась на уговоры врачей закодироваться.
Я хотел возмутиться, как мол, православные могут даже подумать о кодировании, это же колдовство сатанинское.
Но другая пациентка опередила меня, приведя другой аргумент против. Что кодирование – не решение, потому что держится исключительно на страхе, а тяга к алкоголю никуда не исчезает, и это неизбежно приведёт к неврозу. И предложила в качестве альтернативы общество анонимных алкоголиков, собрания которого уже когда-то посещала.
Ирина только вздохнула:
– Маш, я же не из Калининграда. Я из Гусева. А там нет групп АА. И вообще, нет никакого другого общества трезвости, которое могло бы мне помочь без кодирования.
– Есть такое общество, – громко встрял я в их разговор, слегка стесняясь того, что подслушивал, – ты православная из Гусева и отца Георгия не знаешь? Я был у него на приходе полтора года назад. Он сам трезвенник и помогает пьющим в достижении трезвости. Каждую неделю на приходе духовные беседы проводит. Запомни, отец Георгий! – закричал я ещё громче, видя, что девушка подходит к входной двери и сейчас уйдёт насовсем.
– Запомнила, обязательно к нему приду, – обернулась Ирина в дверном проёме, и на её лице появилась бледная, чахлая, но искренняя улыбка.
Вспомнилась ещё одна история из давнего прошлого. Как пересекал границу в едва наступившем 2010-м, первого января. С литовской стороны в наш автобус зашла худенькая девушка в форме литовских пограничников, прям как эта Ира, только моложе.
Хотелось подколоть её, спросив: «Деточка, тебе восемнадцать-то есть, в погранвойсках служить?»
