В какое-то мгновение ящер вдруг дёрнулся и замолчал. Внезапная тишина буквально оглушила Зука и он удивлённо приложил к нему ухо.
Абсолютная тишина и покой.
Зук попробовал изменить направление, но ящер уже не реагировал. Продолжая своё движение по инерции, его безжизненное тело медленно начало снижаться, при этом так же медленно теряя скорость. Слишком медленно для того, чтобы вовремя остановиться перед неспешно раскрывающейся пастью огромной, тёмной дыры посреди пустошей.
Зук дождался ещё хоть небольшого сближения с землёй, хоть небольшого снижения скорости, и в отчаянном порыве спрыгнул с ящера. Но это было уже бессмысленно и едва он коснулся земли, движущая сила увлекла его за собой, таща за шкирку и вышвыривая во тьму.
Он снова куда-то падал. Снова проваливался в пропасть.
Меланхолично наблюдая за удаляющимся краем обрыва, соединяющимся с небом, он даже не удосужился перевернутся на лапы, продолжая своё падение спиной вниз. В какой-то момент он услышал позади себя давно забытый звук, эхом отбивающийся от камней. Звук, что-то напомнивший ему. И он вдруг расплылся в улыбке; его старый приятель – воздушный ящер, немного опередил его.
«Твоя взяла», – успел подумать Зук, прежде чем с плеском погрузился с тёмные воды подземного озера.
IX
«Здесь так тихо. Под водой», – Зук слушал биение своего сердца.
«Так спокойно. Так уютно».
Он наблюдал, как очертания его лап колышутся на фоне медленно отдаляющегося неба. Погружаясь всё глубже и глубже, он уже не хотел думать ни о чём. Спокойствие этого мирного озера убаюкивало его. Успокаивало его уставшую плоть. Согревало его измученный разум. Но мысли не оставляли его, кружа рядом, как стайки сверкающих рыбок.
Где-то там, рядом с ним, погружался на дно этого бездонного озера его старый друг – воздушный ящер, укоризненно развевая своими безжизненными плавниками.
«Прости меня, старый друг. Прости, что так вышло», – говорил ему Зук.
«Ты ведь даже не представлял, как всё это обернётся, да? Я тоже».
«Глупо наверное говорить сейчас, что у меня просто не было другого выбора. И ты знаешь, я вот думаю, а был ли выбор у тебя?».
«Что побуждало тебя приблизиться так близко к незнакомому существу? Любопытство? Инстинкты?».
«Какой силой ты был движим тогда?».
«В своей стае ты, видимо, был один из самых смелых, самых любознательных».
«Или самый глупый и безрассудный, быть может?».
«И вот ты погружаешься на дно».
«Но что ещё оставалось тебе? Вечный дрейф в никуда? В уютной и знакомой стае?».
