– Да уж куда серьёзней.
Он доплёлся, ссутулившись, до кухни, тяжело опустился на стул и сказал жене:
– Налей-ка, жена, мне водки. Да побольше!
– Не налью, пока не скажешь, что случилось. – Откликнулась Лена.
– Рак у меня. Рак почки, третья стадия. Шансов мало – их почти нет. Метастазы уже пошли.
– Постой, постой. – Начала возражать Лена. – Надо съездить сначала в область, убедиться в правильности диагноза. Мало ли что тебе местные, в кавычках, светила наговорили.
– Знаешь, Лен, я им, почему-то верю. Они мне всё толково так разъяснили, терапевт начала мне говорить о причинах болезни и я, действительно, вспомнил, как заливался водярой этой, будь она проклята, как левым боком о подоконник у нас в цеху трахнулся. Про боли эти в левом боку вспомнил. И всё у меня на места встало, мозаика сложилась, что ли.
– Что же теперь будет-то, Мишенька? – Начала плакать навзрыд жена. – Как же мы без тебя? Может, квартиру нашу продать да вылечить тебя попытаться на деньги-то вырученные?
– Я вот что подумал, Лена. – Начал Михаил Юрьевич. – К чёрту это лечение. Забыла ты, что ли, как с Оксанкой-то было? Гоняли её по клиникам да по врачам всяким, а толку? Не дай боже, как говорится, у нас в России заболеть чем серьёзным! Суши вёсла, называется. А квартира вам ещё пригодится. Вот.
– А с машиной, с гаражом, с дачей чего делать? – Закинула удочку Елена. Затем, ластясь, спросила:
– На мать с братом, небось, всё перепишешь?
– На тебя всё перепишу, родственников своих упоминать не буду. Всё профукают, спустят в унитаз.
В глазах жены заплясали весёлые огоньки.
– Вот и славненько! Завтречка и составим завещаньице-то вместе. Договорились, Мишенька?
«Мишенька» лишь покорно закивал головой.
– Ой, Сашке-то, Лёвке надо ж сказать. – Запричитала жена.
– Не надо ничего никому говорить. – Твёрдо сказал Михаил Юрьевич. – Слетятся как коршуны со своими бабами, шкуру неубитого медведя делить. Избавь меня от всего этого, Лена!
Жена сбегала в кладовку за бутылкой водки, настрогала, вернувшись, колбаски с сыром на тарелку и, налив водку в стакан, поставила импровизированный ужин на стол.
Через три часа употребления горячительной жидкости, Михаил Юрьевич подзабыл несколько о сегодняшних, первоапрельских треволнениях и начал ластиться к жене. Та, умело сделав вид, что не замечает амурных поползновений подвыпившего мужа, вышла из кухни, бросив через плечо:
– Милый, я постелю тебе в зале, хорошо? Ты, как выпьешь, храпишь как слон.
