Душа за работой: От отчуждения к автономии | страница 76

Поколению тех, кто родился в 1980-е годы, предстояло сделаться первым видеоэлектронным поколением; первым поколением, сформированным в среде, где медиатизация превалирует над телесным контактом. Культурно-эстетические стили последующих десятилетий отмечены процессом очищения, утраты тварного начала. Начинается длительный процесс культурной стерилизации; формируется первое видеоэлектронное поколение, которое одновременно является и субъектом, и объектом указанной стерилизации. Пыль сменяется чистотой, бороду сменяет гладкий подбородок. На протяжении всего следующего десятилетия угроза эпидемии СПИДа подвергает ресемиотизации всю область телесного. Физическая близость становится источником опасности и наэлектризованности, она то зашоривается, то замораживается, а то, напротив, перегревается на патологический лад. Тем самым в последние два десятилетия XX века происходит подготовка когнитивной революции. Организм становится чувствительным по отношению к коду, а следовательно, оказывается предрасположен к соединению, к перманентной включённости в цифровую реальность.

Наметившиеся перемены не были осознаны на рациональном уровне, но восприняты на уровне интуиции. Реакцией стала безумная тяга к саморазрушению, причём героин явился лишь одним из аспектов происходящего (хотя и наиболее зримым). Экзистенциальный и художественный опыт американского нью-вейва, лондонского панка и движений, зародившихся в Германии и Италии, прозвучал как сигнал окончательного пробуждения сознания перед лицом трансформации всей сферы чувств и коллективной психики, перед лицом порабощения души и последующего раздушевления тела.

Душа, о которой здесь идёт речь, метафора энергии, трансформирующей биологическую материю в одушевлённое тело. В определённом смысле можно утверждать, что душа есть наше отношение к другому, влечение, конфликт, связь. Душа есть язык выстраивания отношения с другим, игра обольщения, подчинения, доминирования и бунта.

В истории капитализма тело подвергается дисциплинированию и включается в трудовой процесс, а душа остаётся где-то на обочине, не при деле и в запустении. Капиталисту индустриальной эпохи нет дела до того, что там рабочий делает со своей душой, со своим мышлением, со своим языком, со своими чувствами. Восемь часов в день (а то и девять, десять, двенадцать часов в день) тело вынуждено повторять одни и те же отчуждённые, враждебные ему движения. Душа безмолвствует до тех пор, пока не взбунтуется, а уж тогда тело полностью отметает любую зависимость, прерывает поставки, рвёт узы, блокирует производственный поток.