Имеется объективная (хотя и не во всех случаях осознанная, не всегда чётко эксплицированная в культурном отношении) связь между протестом против социальной иерархизированности и экономической дерегуляцией, между стремлением к личностной самореализации и расцветом инфопроизводственных «самопредприятий».
Автономия общества по отношению к Государству важнейшая составляющая проблематики антиавторитарных движений 1960—1970-х годов. Своей кульминации она достигла в 1977 году, когда антиавторитарное движение порвало исторически связывавшие его с рабочим протестом XX века узы и отдалилось от государственнической концепции социалистического и рабочего движения. В результате тема социальной автономии объективно слилась с высказанным либералами требованием абсолютной независимости предприятий как от государственного регулирования, так и от любых солидарных общественных действий.
Совсем не случайно многочисленные предприниматели-новаторы, вышедшие на сцену в 1980—1990-х годах, сформировались в 1960-е годы в лоне постсоциалистических движений антиавторитарной, анархистской, автономистской направленности. В этом не следует усматривать предательство революционных ценностей, равно как и знак интеллектуального превосходства тех, кто сумел привнести в область инновационных профессий дух политического авангарда. Речь идёт всего лишь о смыкании интересов движений за социальную автономию и развитие капитала, революционный рабочий класс уже имел возможность столкнуться с этим явлением в период после Второй мировой войны.
Интеллектуализация труда совсем не маловажное следствие той технологической и организационной трансформации процесса производства, которая имела место в последние два десятилетия XX века, предоставляет совершенно новые возможности для самореализации. С другой стороны, благодаря этой интеллектуализации возникает новый потенциал для прироста капитала. А ведь к концу 1970-х годов потеря рабочими интереса к промышленному труду, получившая широкое распространение критика иерархизированности общества и повторяемости совершенно истощили бы энергетический потенциал капитала.
Область желания неизменно находилась за пределами капитала и притягивала к себе те силы, которые стремились дистанцироваться от власти капитала. Совершенно противоположное произошло в новой инфо-производственной реальности «новой экономики»: желание притягивает энергию индивида к предприятию, к самореализации через труд. Более того, складывается такое впечатление, будто за пределами экономического предприятия, за пределами производительного труда и бизнеса не существует вообще никакого желания, никакого жизненного порыва. Если капиталу и впрямь удалось вернуть себе утраченную было психическую (а также идеологическую, да и экономическую) энергию, то это благодаря тому, что он сумел вобрать в себя творческое начало, желание, индивидуалистическую либертарианскую устремлённость к самореализации.
