.
В 1960-е и 1970-е годы понятие «вытеснение» являлось фоном для политического дискурса. В политическом аспекте желание рассматривалось как нечто противоположное механизмам вытеснения. Однако нередко подобный подход заводил философов в концептуальную и политическую – ловушку.
Так, например, в 1977 году в Италии вслед за волной задержаний участников февральско-мартовского восстания представители протестного движения решили подготовить сборник материалов о вытеснении на основе материалов конференции, проходившей в сентябре в Болонье. То был концептуальный промах: коль скоро мы превращаем тему вытеснения в центральный объект философствования, мы тем самым включаемся во властные нарративные механизмы, утрачиваем способность представить себе асимметричные по отношению к власти (и следовательно, независимые) формы жизнеустройства.
Однако к концу XX века связанная с вытеснением проблематика утрачивает свою актуальность и, кажется, готова кануть в небытие. Патологии, которые играют ключевую роль в современной цивилизации, это уже не невротические расстройства, порождённые подавлением либидо; это шизоидные патологии, вызванные взрывным распространением тезиса just do it («просто сделай это»).
Антиавторитарная философия 1960-х годов развивалась в русле концептуальной сферы фрейдизма (расширяя, а то и упраздняя его концептуальные рамки). В своей книге «Эрос и цивилизация» Герберт Маркузе провозгласил необходимость высвобождения коллективного эроса. Вытеснение подавляет потенциал технологий и знания, препятствуя их полноценному развёртыванию; при этом, однако, критическая субъективность развивается в полную меру, обеспечивает всю полноту выражения производственного и либидинозного потенциала общества и тем самым создаёт условия для всесторонней реализации принципа наслаждения.
Анализ современного общества переплетается с описанием тех дисциплинарных механизмов, которые репрессивным образом формируют социальные институты и публичный дискурс. Когда в 1979 году были опубликованы материалы семинаров Мишеля Фуко (и в том числе семинара, посвящённого возникновению биополитики), выяснилось, что центр тяжести философии Фуко сместился от репрессивного дисциплинирования к выработке механизмов биополитического контроля. Однако в своих произведениях, посвящённых генеалогии современности (особенно в книгах «История безумия», «Рождение клиники» и «Надзирать и наказывать»), Фуко на свой манер двигается в фарватере «репрессивной» парадигмы.
