Надо уничтожить память в искусстве. Разрушить стереотипы в его передаче. Деморализовать его любителей. Какова задача! Как в затуманенном алкоголем зрении, память и язык кино разрушаются вместе. В крайнем случае неудачная субъективность превращается в некий вид объективности: в документ об условиях не-общения.
ЧЁРНЫЙ ЭКРАН
Субтитр: Сейчас речь идёт не столько о формах, сколько о следах форм, об отпечатках, воспоминаниях.
Субтитр: Перед собой мы видим мир, разрушаемый без жалости.
ЭКРАН ОСТАЁТСЯ ЧЁРНЫМ, БЕЗ СУБТИТРОВ, БЕЗ КОММЕНТАРИЕВ.
Например, я не говорю о ней. Ложный образ. Ложные отношения. Реальный персонаж отстранён от той, что её изображает, возможно, тем временем, что прошло между событием и воспоминанием о нём, тем расстоянием, что будет увеличиваться всегда, что увеличивается прямо сейчас. Как законсервированное высказывание остаётся самим собой в любом случае, будучи отделённым от тех, кто его слышит, абстрактным и без власти над самим собой.
Та же девушка, которую мы уже часто видели.
Панорамный вид следующих вырезанных из контекста фраз:
«Реализация также отмечена признаками юности»,
«Его великий, ужасный и отчаянный беспорядок», «Здесь есть все элементы американского полицейского романа: насилие, секс, жестокость, но сцена…»>11
Субтитр: Правда об искусственном обществе.
Спектакль в широком смысле – это вся эпоха; в которой можно распознать некую юность. Разрыв между этим образом и воплощениями. Какой облик, какие вкусы, какое отрицание и какие проекты определяли юность тогда; и какой она стала с течением времени.
Пловчихи под водой.
Фотографии некоторых ситуационистов>12.
Куперен: реприза Марша Шампанского полка.
Мы ничего не изобретали. Мы адаптировались, с некоторыми нюансами, к сети возможных маршрутов прогулок. Видимо, к такому привыкаешь.
Группа перед барной стойкой.
Комикс: Мужчина со стаканом думает: «Кости брошены.
Теперь она должна сказать мне да, скоро… очень скоро».
Субтитр: Сколько бутылок с тех пор? В скольких бутылках, скольких стаканах он был скрыт, только с тех пор?
Возвращаясь с мероприятия, все люди в мире испытывают меньше воодушевления, чем когда они шли на него. Прекрасные друзья, приключение умерло.
Обложка полицейского романа под названием «Надувательство». Женщина в профиль, чуть поодаль мужчина со стаканом в руке.
Блондинка.
Деревья, поваленные ураганом.
Взрыв напалма.
Ураган посреди дороги.
Та же блондинка.
Съёмка вырезки с фразой: «Вино жизни было пролито, и в этом помпезном погребе остался лишь осадок».
