— Нет. Это сложно, Ника, — серьезно и тихо отвечает он. — Ты даже не представляешь насколько.
— Повторяю еще раз, для бывшего солдата ты нереально помешан на собственной внешности.
Марк молчит, а я улыбаюсь. Мне легко. В душе еще остались переживания по поводу того, что мне снова придется зайти в дом. Я не хочу там находиться. И, наверное, я бы пошла сначала гулять по набережной, которая тоже знаю, тут есть, просто дальше. Это обычная пешеходная улочка с тремя кафешками и лавочками вдоль обрыва, по краю которого установлен белый заборчик. Он, кажется, один на все курортные городки. В маленьких кафе всегда вкусно кормят, я хочу сидеть за столиком и смотреть на море. Но понимаю, что нужно переодеться. Да и Марк в одних шортах точно никуда дальше дома не пойдет. А заставлять я его не хочу. Не сейчас. То, что было между нами в воде — это… я не знаю, как это назвать, но это точно шаг вперед. Небольшой, но это нечто новое, то, что мне хотелось бы сохранить. Поэтому я уверенно иду по зеленой улице в тени абрикосовых деревьев, наслаждаюсь сочным запахом плодов и с замиранием сердца сверчиваю к белоснежной калитке, около которой замираю, чувствуя, как в груди стучит сердце. Я стою с зажатым ключом в руке и понимаю, что не могу сделать шаг вперед. Вообще ничего не могу.
— Открывай, — сую ключ в руки Марку и отступаю назад. Зачем я только сюда приехала?! Наивная дура, думала смогу зайти. Нет!
Марк открывает передо мной калитку и отходит.
— Иди первым, — приказываю я.
— Что-то случилось? — спрашивает он. Я качаю головой и осторожно захожу за ним следом. Не смотря по сторонам, миную зеленый и ухоженный двор. Я знаю, за домом кто-то следит, да и папа сюда приезжает, а я не могу.
Мы подходим к дверям и я, зажмурившись, захожу внутрь. Открываю глаза и выдыхаю. Тут проще. Все намного проще. Здесь нет призраков прошлого. Просторный холл совмещенный с гостевой зоной и кухней. Диван камин и лестница на второй этаж.
— Пошли, — я поднимаюсь наверх и зову за собой Марка. Там две комнаты.
Девочки — направо, мальчики — налево, — командую я, срывающимся голосом. — Душ, переодеваемся и идем есть.
Марк смотрит на меня насторожено, кивает и скрывается за своей дверью, а я даю волю слезам, прежде, чем захлопнуть за собой дверь комнаты, которая всегда была моей.
Я останавливаюсь на пороге и понимаю, что не могу дышать. Не знаю, чем руководствовался папа, когда тут оставил все как раньше. Нет. По его приказу, конечно, переклеили обои, поменяли мебель, но все неуловимо напоминает то время, когда целое лето мы с мамой жили в этом доме.
