– Я не про…
– Ты не знаешь! Ты не знаешь! И знать не хочешь! Он брал всю свою силу воли в кулак, когда ты изредка удосуживался к нам приехать, чтобы улыбнуться и вести разговор, как будто все хорошо! Тебе же плевать на всех… Тебе все равно, что у нас нет внуков, что нам некому передать фирму! Тебе нужны только дурацкие сказки, которые ты сочиняешь, – она замолчала.
На земле лежал мертвый майский жук. Муравьи цепочкой подбежали к нему и потащили в свой муравейник. А ведь он раз в двадцать тяжелее их самих. Сильные лапы, изумрудный панцирь, даже сами крылышки – все это можно сравнить с машиной для человека. Один точно бы не справился. А их много, и они едины. Никто из них даже не подумает, что можно спрятаться за первую попавшуюся травинку и отдохнуть. Не думает… Может только потому, что они не умеют этого делать? Кто знает…
– У нас самолет через два часа. Ты не успеешь.
Утренние лучи и умиротворенность парка заметно успокаивали.
– Ладно. Я понял.
– Я тебе денег дам. Здесь много. Хвати надолго. Если не наркотики, конечно, покупать, – Она посмотрела на Максимилиана. – Ладно. Я пойду.
– Кому теперь принадлежит фирма?
– Отец оформил ее на Антона… Это твой двоюродный брат, если ты забыл.
Максимилиан кивнул.
– Спасибо, но мне не нужны деньги.
Но она положила конверт на скамейку, произнесла:
–Надеюсь, увидим тебя живым, – улыбнулась и зашагала быстрыми шагами, из-за того, что слезы уже давно хотели политься ручьем. И теперь их можно выпустить. Но только не при сыне. Он не должен видеть, что в нем кто-то нуждается, потому что сам однажды причинил боль своим родным.
– Мама! Мама! Стой, мне нужны они! Стой же! – Максимилиан от разрывающих его эмоций не мог сдвинуться ни на шаг, но все же продолжал кричать удаляющемуся, ставшему высотой не более пяти сантиметров силуэту. – Мама! Прошу тебя, они мне не нужны! Не нужны!
Потом ему опять хотелось рыдать, он в тумане видел каких-то людей, то равнодушно проходивших мимо, то участливо пытавшихся помочь, механически отвечал: «Нет» на все вопросы, а потом просто отключился.
Когда он очнулся, было уже темно. Он сидел на той же скамейке, рядом лежал конверт, в котором должны были быть деньги. Максим открыл его: всего пара купюр. Ладно, ведь деньги ему не нужны. Кому-то нужнее. Слез не было. Хотелось с разбегу врезаться головой во что-то и… Максимилиан встал, взял конверт и пошел. Наверное, домой пошел.
Люция сделала то, что обещала. У него теперь нет ничего. Совсем ничего. А еще она, кажется, говорила про любовь. Теперь он никогда не полюбит. А ведь Эсперанса спасала его именно для того, чтобы он полюбил.
