– Эсперанса, я помню. Слышишь? Помню! – прошептал Максим.
Он попытался встать. Рядом с ним и впрямь стоял черный пузырек с надписью «Живая вода». Максимилиан заулыбался:
– Как в сказке!
С этими словами он выпил содержимое сосуда и почувствовал себя гораздо лучше. Он встал на еще дрожащие ноги, неуверенно подошел к окну, наполнил легкие свежим воздухом. Дышать. Теперь снова придется дышать.
Максимилиан постоял еще недолго, не думая ни о чем, а потом направился к выходу.
Он жил на девятом этаже. На последнем. Так что он мог спокойно попасть на крышу, у него были ключи. Все замки открывались быстро и легко, подняться по ступеням и лестнице не составило никакого труда.
И вот он наверху, над всеми, над всей планетой. Серая крыша, напротив серый дом, потом еще один, но этот с глазами, опять серый дом и еще один, и еще… Дерево, броская вывеска, дорога со стертой «зеброй», парочка помятых оцарапанных автомобилей, девушка с собакой, раскачивающиеся блеклые качели. За серым морем кусочек солнца. Максимилиан вздохнул. Живое, а такое мертвое. Но родное, знакомое.
Максим подошел к самому краю, где были невысокие бортики и прокричал:
– Люция, ты слышишь? Слышишь? Я живой! Слышишь? У тебя ничего не вышло! Поняла? Я живой! Я знаю, ты меня слышишь. Я живой! Ничего не вышло! Поняла? Не вышло! Я живой! Живой! Живой! Я еще полюблю!
Это слышали все. И те, кто обитает под землей, и те, кто обитает над небом. Люция их слышала, она все понимала. А где-то, рядом с Солнцем, была Эсперанса, продолжавшая улыбаться и дарившая никчемным людям жизнь.
Глава 8
Максимилиан опять просто жил. Писал то, что было не понятно никому.
Дни стали однообразными, но все же иногда случалось что-то такое, что запоминалось надолго.
После смерти Максим стал дышать как-то по-другому, и теперь у него в комнате всегда было распахнуто окно. Он большую часть жизни просиживал напротив него и писал никому не нужные мысли.
Было уже темно, с задней стороны окна постучали. Максимилиан подумал, что это голубь. Он подошел ближе и выглянул. Вцепившись в кирпичную кладку дома остренькими коготками и немного приподняв лапки, на него, умными глазами смотрела маленькая летучая мышка.
– И как это ты сюда попала? И не боится ведь, – пробормотал Максимилиан и, закрыв окно, сел обратно за стол.
На следующий день повторилось то же самое.
– И чего ты хочешь?
Мышь лишь продолжала держаться на коготках без видимых усилий.
Так у Максима появилась Сюзи. Он постоянно ожидал от нее чего-то необычного, ему казалось, что сейчас она заговорит или превратиться в кого-нибудь. Ничего такого не происходило. И это пугало еще больше. Сюзи ночами улетала поохотиться, а днем залетала в окно и подвешивалась на погашенную лампочку. Скорее всего, она прилетела для того, чтобы Максимилиану не было так одиноко. Наверное. А он ее боялся. Может, это Люция подослала ее? Или сама Люция… Но глаза этого кровожадного от рождения зверя были настолько неестественно добры, настолько такими, какими они не должны быть, что всякая дурная мысль сразу же отпадала. Такие глаза не могут быть у бесов. Они их не заслуживают. Не могут. Они даже чем-то напоминали Эсперансу. Чем? А может, это была Эсперанса. Нет, она бы намекнула, что будет навещать его. Это была простая летучая мышь, городская. Вместо кошек, собак, рыбок или попугайчиков. Почему она не может быть просто домашним животным? Может. Иногда Сюзи даже вдохновляла Максима. Маленькая такая. Она, можно сказать, урчала, когда он брал ее в руки. Хрупкая. Казалось, одно неловкое движение, и косточки Сюзи, ломаясь, издадут противный звук. Как будто человек. Настоящий человек. Никогда не мешала Максимилиану, не устраивала бардак. Лучше, чем человек.
