– Здрас-с-сте, – змей кивнул головой. С хвоста на линолеум капали чернила и растекались по его трещинкам-венам.
– Мы же его… – растерялся Максимилиан.
– Мы сделали его русалом, а душа змеи улетела сюда. Но я разрешаю им всем носить кожу, иначе могут замерзнуть.
– А ты? Ты тоже умерла?
– Нет, мне просто открыт доступ сюда… Они же мои дети, – после этих слов Эсперанса помолчала, посмотрела на шторы из змей, а потом добавила:
– Сходи на кухню. Там есть Мертвая вода.
– Зачем мне Мертвая? Тебя Люция подослала, чтобы меня убить? – Максимилиан не верил своим словам и произносил их просто так.
– Ты уже мертв. Два часа, как мертв, – голос ее неизменно оставался спокойным. Как будто она рассказывала про то, как два часа назад шел дождь, небо стало неприветливым, солнце скрылось, а она сидела у окна, пила чай и наблюдала за настроение природы.
– Это она меня?
– У тебя разорвалось сердце.
– А мне было больно?
– Долю секунды. И все. А потом ты отдыхал и от того мира, и от этого.
– Всего два часа? Почему так мало?
– Это в вашем мире два часа. У нас-то больше. Так что иди на кухню и пей Мертвую воду. Когда очнешься на несколько минут на Земле, смотри не забудь выпить Живую. Увидишь, там будет черный пузырек стоять с надписью «Живая вода», понял?
– Понял.
Он прошел на кухню. В маленькой, непонятно из чего сделанной бутылочке, и впрямь было вода. Выпил. Ничего не произошло. Может так и надо?
– Ты рад меня видеть? – Эсперанса села на стул, скинув с него ползающих животных, закинула ногу на ногу, достала сигарету и закурила.
– Ты куришь?
– Да. Это так, на время. Потом перестану. Поверь, мне от этого ничего не будет. Я вообще могу курить столько, сколько захочу. Но я редко хочу.
Она выпустила белого коня, и он поскакал вверх, вниз, по кругу. Свет пронзал его тело, но ему, казалось, было все равно.
– Он не раствориться?
– Неа. Здесь воздуха нет. Ты не заметил, что мы не дышим?
Эсперанса продолжала курить, продолжала выпускать животных и даже некоторые растения. Теперь в комнате, помимо кучи змей, был еще и целый зоопарк в миниатюре. Все туманные, двигающиеся и не сливающиеся с пустотой.
Сигарета превращалась в окурок. Эсперанса все чаще вынимала его изо рта и рассматривала, как жука. Потом затушила об стол и кинула в окно. В скатерти осталась маленькая прожженная дырочка.
– Это тебе на память, – бросила она и, помолчав еще пару минут, задала снова тот вопрос, про который Максим уже забыл:
– Ты рад меня видеть? Ты скучал?
