. Издатели книги В. В. Бартольда, напротив, склоняются к мысли, что Вассаф говорит о переписи жителей Бухары, а не монгольского гарнизона. «В цитированном тексте Вассафа речь идет, по всей вероятности, о жителях Бухары, в основном ремесленниках, обращенных монгольскими завоевателями в рабство (или в личную зависимость) и разделенных между тремя владельцами — Батыем, Тулуем (наследницей которого была его вдова Сиюркуктени-бики) и улусом великого хана. <…> Истребление зависимых людей Батыя, видимо, было произведено по инициативе Алгуя и Хулагу, желавших причинить ущерб улусу Беркая, наследника Батыя, с которым они были в состоянии войны. Кроме того, общее содержание рассказа Вассафа не позволяет согласиться с толкованием его, данным у В. В. Бартольда. Трудно допустить, чтобы целых 16 тысяч (а с семьями, значит, несколько десятков тысяч) монгольских воинов, т. е. кочевников, в то время никогда не живших в городах, как отметил выше сам В. В. Бартольд, было поселено "в самом [городе] Бухаре". Наконец, невероятно, чтобы пять тысяч монгольских воинов, имея оружие, без сопротивления позволили вывести себя из города в степь и перерезать. Такие избиения нередко практиковались монголами в отношении мирных и давно обезоруженных горожан»
[126].
Очевидно, что резня, устроенная монголами в Бухаре и Самарканде, не была связана с религиозными предпочтениями враждующих между собой Чингизидов. А погром, учиненный по приказу Берке в Самарканде Хпо версии Джузджани), соответствует сценариям чингизидской вражды. Невероятно, чтобы монгольский правитель истреблял одну религиозную общину в интересах другой общины.
Глава 6.
Магические запреты и Яса Чингис-хана
§ 1. Монголы и идея джихада
Ибн 'Абд аз-Захир, секретарь египетского султана Байбарса (1260–1277), имел возможность близко ознакомиться с делами дипломатических миссий султана к Берке. Контакты Египта с Улусом Джучи начались со следующего послания:
«В 660 году (26 ноября 1261 — 14 ноября 1262 г.) он (ал-Малик аз-Захир Байбарс) написал Берке, великому царю татарскому, письмо, которое я писал со слов его [и в котором] он подстрекал его против Хулавуна [Хулагу], возбуждая между ними вражду и ненависть да разбирал повод тому, что для него обязательна священная война с татарами, так как получаются одно за другим известия о принятии им ислама, и что этим вменяется ему в долг воевать с неверными, хотя бы они были его родичи. Ведь и Пророк — над ним благословение Аллаха и мир! — сражался со своими соплеменниками родичами и воевал против курайшитов; ему было повелено [Аллахом] биться с людьми до тех пор, пока они скажут: нет божества, кроме Аллаха! Ислам не состоит только в одних словах; священная война есть одна из [главных] опор его. Пришло уже несколько известий о том, что Хулавун ради своей жены и вследствие того, что она христианка, установил [у себя] религию креста и предпочел твоей религии почитание веры жены своей да поселил католикоса неверного в жилищах халифов, ставя жену свою выше тебя. В этом письме было много подстрекательств и изложение того, как султан действует по части священной войны. Письмо это он отправил с одним доверенным лицом из аланских купцов» (
