– Чистим, чистим, а толку нет, – с горечью бросил урядник. – Эти башибузуки белье в нем стирают, разные хозяйственные надобности справляют, бросают что ни попадя, мы уж отчаялись.
– Надо палкой бить, – авторитетно заявил Ганцзалин.
– И штрафовали, и палками били – ничего не помогает.
– Надо сильно бить, – не отступал Ганцзалин.
Позже я убедился, что бассейны с фонтанами – вещь в столице повсеместная. Но все они, как ни странно, тоже были грязными и вонючими, даже те, которые находились во дворце шахиншаха. Вспомнив, что многие странности в России объясняются загадочной русской душой, грязные фонтаны я решил отнести по разряду загадочной персидской души.
Вокруг второго двора расположились разные мастерские, где производилось, кажется, все на свете, от седел до казачьих шашек. Мы мастерских осматривать не стали, а сразу пошли в казарму для нижних чинов. Тут нас встретили огромные залы, где по стенам стояли зеленые деревянные шкафы в две двери и с ящиками внизу. Как объяснил Калмыков, шкафы эти при разборе превращаются в кровати. Дверцы у них на петлях, при необходимости откидываются сверху вниз; потом подставляются две ножки, так что из дверцы образуется еще и скамейка. На скамейку эту кладут на ночь тюфяк и подушку и ложатся сами. Утром же все убирается в шкаф, который возвращается к своему обычному виду.
– Очень удобная конструкция, господа инженеры придумали, – с такой гордостью сказал урядник, как будто господа инженеры изобрели по меньшей мере двигатель внутреннего сгорания.
Осматривая шкафы-кровати, мы с Ганцзалином переглянулись, вспомнив, сколько насекомых водится в Персии. и дружно решили, что подобные шкафы – вполне удобные для них жилища. С каким количеством клопов приходится делить такую кровать, страшно даже подумать. Впрочем, может быть, я возвожу напраслину и здесь все подвергается такой выдающейся очистке, что клопы если и заходят сюда, то только на минуточку – попить чаю в веселой компании.
Я прикинул на глаз количество шкафов, и вышло, что в каждой казарме должно спать по сто пятьдесят человек. Калмыков кивнул, но признался, что заняты кровати меньше, чем на четверть, то есть получается человек по тридцать-сорок в казарме. Женатые нижние чины ночуют дома, а здесь спят только байгуши, бессемейные бедняки.
Меня такая беспечность несколько удивила.
– А если ночью выйдет тревога? – полюбопытствовал я.
Урядник развел руками – в ружье поднимут только тех, кто имеется в наличии. Я подумал, что если такой беспорядок царит в образцовой по персидским меркам казачьей бригаде, что же происходит в обычном войске? На практике подобное устройство военной службы значило лишь одно: если напасть на город ночью, он будет беззащитен. Оставалось только удивляться гуманности или лености Зили-султана, который при желании мог овладеть городом за несколько часов, но почему-то до сих пор этого не сделал.
