День, когда стало известно, что его жена наконец понесла, – а случилось это, как и ожидал Вулок, почти сразу после свадьбы – стал для молодого воина очень счастливым. Однако радость его омрачилась тем, что супруга, вопреки здравому смыслу, взялась за старое: плакала, швыряла посуду, кричала что-то о том, что ей нельзя рожать без какой-то специальной помощи. Пришлось Вулоку пригрозить вновь поучить её, и лишь после этого она унялась.
Разумеется, применять силу по отношению к беременной жене Вулок не хотел, но и потакать её капризам тоже не собирался. Что это значит – «нельзя рожать»? Всем можно, а ей – нельзя? И какую такую помощь не могла ей оказать местная бабка-повитуха, принявшая в этом мире больше сотни детей?
Однако, несмотря на всю нелепость её слов, с женщиной действительно начало что-то происходить. Она стала плохо есть, плохо спать, и, хотя её живот рос, сама будто бы истончалась. После того, как она однажды потеряла сознание, Вулоку пришлось принять волевое решение и ограничить круг её работ по дому, хотя это и привело к усилению недобрых слухов, ходивших вокруг их семьи.
Но что бы он ни делал – избавлял её от работы, обращался к знахарям за лекарствами, просил старух снять с жены порчу – ничего не помогало. К концу беременности женщина стала похожа больше на растение, чем на человека, и оба супруга, сами в том не признаваясь, ждали разрешения бремени как избавления.
Однажды ночью жена дрожащей рукой разбудила Вулока. Увидев лихорадочный блеск в её глазах и мокрое пятно на постели, он сразу понял, в чём дело, и со всех ног побежал за повитухой.
Старуха приковыляла так быстро, как только смогла, однако, как оказалось, она могла не торопиться: ребёнок явно не планировал появляться на свет в ближайшее время. В следующие несколько часов ничего не изменилось – разве что стали чуть чаще схватки, – и, едва забрезжил рассвет, Вулок, будучи не в силах больше выносить стоны жены, взял свои лук и нож и отправился на охоту.
Охота оказалась неудачной – из-за мыслей о жене Вулок никак не мог сосредоточиться, поэтому, когда солнце начало клониться к горизонту, мужчина решил, что пора ему возвращаться в Деревню.
Он был уверен, что роды уже благополучно завершились, а потому ему не терпелось оказаться скорее дома, возле жены, но по пути его перехватил посланник от Вождя с требованием немедленно зайти к главе Деревни. Вулок был раздосадован, но не мог не подчиниться.
В своей хижине Вождь стоял, угрюмо созерцая пламя очага. Он не оторвал от огня задумчивый взгляд, даже когда Вулок вошёл.
