В голове мелькнуло воспоминание из Храма Хельмгарда, где Печать обагрилась моей кровью, которая тут же впиталась без следа.
— Привязка идёт кровью? — спросил я, догадываясь какой будет ответ.
— Это один из способов, самый простой, пожалуй. Но для этого нужно, чтобы Печать не знала другой привязки очень долго. Речь идёт о столетиях.
Не думаю, что серые дворфы часто доставали артефакт из схрона, так что всё сходится, и я вполне могу быть тем самым, кто повинен в том, что у жрецов верити ничего не получается.
— Ещё до того как я передал Печать жрецам Всее… Трора, на неё попало пару капель моей крови, которая тут же впиталась, так что, возможно, я и есть та проблема…
Йоран задумался.
— Да, это похоже на версию. Умеешь же ты себе приключения находить, — скривился князь, после минутной паузы.
— Эту фразу я слышу чаще, чем мне хотелось бы, — ответил я и развёл руками.
— Пойдём нужно проверить, так ли всё на самом деле, как ты говоришь…
Вскоре я оказался в круге из десятка жрецов. К какому богу они относились понять было невозможно, на всех были надеты чёрные сутаны, а выглядывающие подбородки гладко выбриты. Они сидели на коленях, раскачиваясь из стороны в сторону, словно маятники. Напротив меня на полутораметровой подставке лежала Печать.
— Постарайся не дёргаться, проверка может быть неприятной.
— Переживу, — ответил я.
Пришлось застыть каменным истуканом. Жрецы запели чуть громче, а князь наоборот отошёл на десяток метров и наблюдал за происходящим издали. Одновременно вокруг меня и Печати появился ореол. Мой оказался зелёным, а артефакт светился жёлтым с редкими примесями всех цветов радуги.
По коже пробежали мурашки, я заметил как волосы на руках, словно наэлектризованные, встопорщились. В груди кольнуло, я машинально дёрнул рукой, но меня тут же скрутила волна боли. Десяток секунд я пытался сопротивляться и поднять руку, пока не услышал далёкий голос князя:
— Не пытайся сопротивляться, только хуже будет.
Я последовал совету и расслабился, боль тут же отступила. Ещё я заметил тонкую, на пределе видимости, нить, образовавшуюся между мной и Печатью. Она казалась натянутой до предела, мне даже захотелось попробовать, что будет, если поддеть её пальцем, не польётся ли по залу звук потревоженной струны.
Внезапно захотелось пуститься в пляс, через секунду желание изменилось. Я представлял, как сижу за пустым листком с бумагой и пытаюсь написать стихотворение. Еле удержался чтобы не запеть. Да что со мной происходит? С трудом, но мне удалось подавить все эти желания и я понял, что не такие уж они и мои. Наверняка каким-то образом включилась связь с богом бардов — Милилом.
