Чернов В.М. ЛОЖНЫЙ ВЫВОД ИЗ ПРАВИЛЬНОЙ ПРЕДПОСЫЛКИ
«Не отделяясь от всей России, не разрывая с российским государством, пусть украинский народ на своей земле имеет право сам распоряжаться своей жизнью, пусть порядок и строй в Украйне устанавливает избранное всеобщим, равным, прямым и тайным голосованием всенародное украинское собрание - Сейм.
Все законы, которыми должен устанавливаться порядок здесь, на Украйне, - имеет право издавать только наше украинское собрание; те же законы, которыми будет устанавливаться порядок на протяжении всего российского государства, - должны издаваться всероссийским собранием».
Эта программа автономии Украйны, при сохранении спаянности ее с Россией, есть и наша программа, программа партии социалистов-революционеров. Наша партия - враг мертвящей государственной централизации. Было бы глубочайшей политической ошибкой, если бы новая Россия удовольствовалась тем, чтобы вместо царского централистического бюрократизма ввести такой же централистический бюрократизм республиканский. Но это невозможно, даже просто немыслимо. Переустройство государственного здания России не ограничится перекладкою крыши. Нет, оно дойдет до самого фундамента. Самое широкое местное самоуправление! Самая широкая децентрализация! Самая широкая самостоятельность и свобода инициативы органов народной власти, ближе всего стоящих к населению! Широкая автономия крупных областей, в особенности имеющих не только хозяйственные и бытовые, но и национально-исторические особенности! Таков наш девиз, - исконный девиз нашей партии, перенятый ею у наших славных исторических предшественников.
Областное начало, начало автономизма, принцип федерализма не может не иметь огромной будущности в такой стране, как Россия. Недаром всегда наши взоры с такой симпатией обращались к государственному строю великой заатлантической республики, в сторону Соединенных Штатов Америки.
Там, на девственной почве, свободной от давящих исторических традиций феодализма и его наследника - «бюродержавия» при королевской власти, -там видели мы рождение настоящей политической свободы, настоящего самоуправления. И мы чувствовали, что наша родная почва, почва России, в известном смысле - столь же нетронутая и девственная. Централизм самодержавия тяготел над нею века, но тяготел внешне, поверхностно, не впитываясь в плоть и кровь населения, не создавая морально-исторических устоев своей власти в душе народной. Извне наложенный, формальный, чужой народу, он имел под собою живую стихию русской жизни, со всеми ее дикорастущими силами, со всей ее непочатостью, которая заставила поэта сказать про нашу родину эти выпуклые, красочные слова: «тысячелетняя моя отроковица...»
