Причины этих недочетов, конечно, тоже можно понять. Если речь идет об обвинении Белецкого в превышении власти, то совершенно неважно, почему Ленин, Зиновьев и Ганецкий объявили Мартова и Дана клеветниками, уклонившись от суда и не узнав даже, какие данные имеются у Мартова и Дана.
Но отношение демократии и в первую очередь отношение рабочих таким быть не может. Для них знать причины подобного поведения вождей одного из течений с[оциал]-д[емократической] партии в вопросе о разоблачении провокации своего коллеги по Центральн[ному] Комитету во много раз важнее, чем даже знать все подлоги всех директоров департамента полиции.
А раз так, то ясен в вывод: Чрезв[ычайная] след[ственная] комиссия Н.К. Муравьева не может удовлетворить тем задачам в деле расследования провокации, которые несомненны для всех деятелей социалист[ического] движения. Эта сторона дела должна быть расследована особой комиссией из представителей социалистических партий. Задачами этой комиссии должно явиться, с одной стороны, выяснение роли департам[ента] полиции в партийной жизни (влияние его на полит[ическую] линию поведения, борьба за раскол партии и т. д.), и с другой - выяснение роли вождей большевистского центра в деле расследования центральной провокации.
Без этой комиссии не обойтись. Без нее мы не узнаем всей правды по делу Малиновского. В создании ее заинтересованы все, кто эту правду хочет знать, кто дорожит честью партии.
Рабочая Газета. 1917, 19 июня. № 85.
* * *
В Чрезвычайной следственной комиссии по делу Малиновского допрошены, между прочим, в качестве свидетелей двое из судей этого провокатора, вынесших ему в 1914 г. оправдательный приговор, Ленин и Зиновьев. Из их показаний пока опубликовано очень мало, только отдельные обрывки. Поэтому будет еще преждевременно пытаться давать полную картину взаимоотношений Малиновского и большевистского центра под углом зрения представителей последнего.
Однако на одном моменте показаний Н. Ленина мы не можем не остановить внимания читателей: слишком яркий свет бросает оно на поведение этого вождя большевизма, так упорно, так настойчиво боровшегося против мысли о возможности существовании предателей в рядах его ближайших сподвижников.
- Я не верил, - заявляет теперь Ленин, объясняя малопонятное для свежего человека отсутствие с его стороны критического отношения к Малиновскому во время пресловутого суда над последним, - в провокаторство здесь потому, что будь Малиновский провокатор,
