Любовные тайны скрываются в душах
И слезы их вдруг разглашают несмело.
А пламя меж ребрами пышет и сушит,
Сжигает огнем непокорное тело.
Бессонницу стойкую сон не нарушит:
Вот ночь опустилась. И тьма поредела.
Огонь… Я в его оказался пучине,
И нет ни глазам и ни сердцу покоя.
Из этой пучины не выплыть отныне
Объятому жаркой, тревожной тоскою…
Готов от родного отца отказаться
Я ради любимой — она же об этом
Не знает, не хочет никак догадаться —
Так принято было по старым заветам.
Я полон любовью, она же, признаться,
Объята тщеславия суетным светом.
Прошла — не взглянула. Явилась — и скрылась…
Бродил я, искал ее всюду усердно.
В душе моей прочно она поселилась,
И крикнул я: «Сжалься! О будь милосердна!..»
Молчанье в ответ, — недоступность и строгость,
Впустую все — как ни зови ее страстно…
Она как луна: ни достать, ни потрогать.
Она как луна: высока и прекрасна.
Сравню ль ее с Солнцем? Замру у порога,
Застыну, поняв, что сравненье напрасно.
Явилась — пойму: описания ложны!
Достойных ее не найду никогда я.
Взглянула — ни жить, ни дышать невозможно,
Пришел мне конец, от любви пропадаю.
Что пользы от слов моих, встреч и прощаний
Для нашей любви?.. Я теряю терпенье
От мелких обманов, пустых обещаний, —
Я страстью терзаюсь, я таю в томленье.
Что скажет хулитель — исполню со тщаньем,
Коль будешь упорно ты длить отдаленье.
Лишен я всего. Ее власть безгранична.
Разумность в грехи зачисляет немедля.
Умру от любви я — и мне безразлично,
Как это расценят: на пользу, во вред ли.
Любовь моя, жизнь моя, чудо природы,
Да сгинут сомненья, минует ненастье,
Да будут сопутствовать многие годы
Тебе благоденствие, радость и счастье!
Знай, к матери девушка ищет подхода,
Боясь злоязычья и прочей напасти:
Меня не брани и наветов не слушай, —
Но коль подойдет он ко мне на мгновенье,
