Я бы всем пренебрег, чем в былом дорожил,
Пред твоими стопами я сердце б сложил!
Сколь коварно умеешь ты в сети завлечь,
Сколь твоя обольстительна речь!
Ты — красоты беспредельной залог,
Ты — средоточье, и ты же — итог.
Долг бесполезен, коль в должную пору
Не возвратили его кредитору:
Так что жизнь мою ты вместо долга возьми
И прости пред Аллахом меня, пред людьми!
Нет запрета мечтам, и никто, никогда
В них нимало не видел стыда,
Стал я седым не по дряхлости лет,
По твоему приказанию — сед;
Глянь на меня и узри, сколь жестоко
Ранит твое беспощадное око.
Ты поешь, между тем, и довольна весьма,
Что свела так легко несчастливца с ума:
«Все слова твои — горсти фальшивых монет,
В них играть — удовольствия нет».
Слезы текут наяву и во сне,
Сердце всечасно в огне —
Сколь же горестно мне!
Знаю, затеял хулитель недоброе что-то:
Жизнь коротка, но зато бесконечна забота.
Вздох исторгается жаждой — известно давно,
Да и не плакать, возжаждав, увы, мудрено.
Спать не могу — ведь она далека!
Плакал бы годы, века,
Возлетя в облака!
Ты, о Кааба сердец, у которой во власти
Все, кто решился служить опьяняющей страсти, —
Слушай, как плачу, как горько стенаю с тоской,
Зри, как страдаю сегодня, утратив покой!
Хадж я и малый свершу и большой,
[43] —
Сердце изъедено ржой,
Страдаю душой!
Слава любимой! Прикажешь возлечь мне на плаху —
Лягу безропотно, — мне привыкать ли ко страху?
То, что жестокостью было, — за мягкость почту:
Я научился во лжи проницать правоту.
Нет ее рядом со мною в ночи,
Чую в зеницах мечи.
Бесполезны врачи!
Я оказался в плену, в заточенье жестоком!
Но о тебе говорить не рискую и полунамеком.
Знаю, владычица, знаю: в душе ты добра.
Жду я, когда же наступит свиданья пора.
Женщин иных я не вижу вокруг,
Прежних забыл я подруг,
О любовь, мой недуг!
Встретиться с нею мне должно велением рока.
Пусть поступила и грубо со мной и жестоко,
Ввергла в болезнь, заслонила и счастье, и свет —
Только пропела — быть может, с любовью? — вослед:
«Слаб мой возлюбленный: знать, потому
Страсть — досаждает уму.
Не вернусь я к нему!»
Нежность влюбленного взора —
Слаще поры медосбора,
Служба возлюбленной — это отрада,
Не унижение, нет, а награда.
Я и представить не мог бы доселе
Счастье — служить черноокой газели.
Сопротивляться, но только к чему?
Силы для этого — где я найду?
Взор ее — всякого переупрямит;
Ею пленился бы даже Мухаммед.
[44]Знаю, прекрасная глянет —
Сгубит любого, изранит;
Если б счастливый достался мне жребий,
