В том, что археологам в конце концов пришлось подняться в воздух, нет ничего удивительного или необычного. Вначале никто не мог предугадать, какие перспективы в изучении древностей может открыть воздушная разведка; пионеры этого дела лишь смутно догадывались о них. Но вскоре оказалось, что наблюдение с воздуха вовсе не причуда и не забава: неожиданно с высоты открылись такие следы прошлого, о каких не могли и мечтать самые прозорливые наземные исследователи. Именно поэтому высокочувствительная техника аэрофотосъемки и расшифровки снимков потребовала разработки целого ряда основных принципов, которые можно сформулировать только сегодня.
В конце концов не столь уж важно, является ли воздушная археология автономным разделом археологии или нет. Важно другое: воздушная археология революционировала науку изучения древностей, может быть, даже в большей степени, чем открытие радиоуглеродного метода датировки. По словам одного из ее основателей, вклад, внесенный воздушной разведкой в археологические изыскания, можно сравнить с изобретением телескопа в астрономии. Но это еще не все. Никакое другое техническое новшество в археологии до сих пор не позволяло зафиксировать сразу целые культурные комплексы, охватить единым взглядом весь доисторический ландшафт и различить на нем сквозь наслоения времен следы человеческого бытия.
Что же делает воздушные наблюдения такими уникальными? Каким образом удается с удивительной, доселе недостижимой ясностью проникать взглядом в минувшее, даже не прикасаясь к его останкам на земле и под землей? Откуда возникает этот парадокс, что не близость, а именно отдаление дает массу преимуществ тем, кто изучает погребенное прошлое с высоты?
Несмотря на всякие «платонические» недомолвки, здесь, по сути дела, нет ничего таинственного: следы прошлого просматриваются с высоты по теням и почвенным приметам. И магические свойства фотокамеры не играют почти никакой роли. Прошлое возникает просто благодаря преимуществам взгляда с птичьего полета.
В отличие от своих собратьев на земле воздушный археолог не ограничен каким-либо одним участком: его орлиный глаз охватывает широкую панораму. Привязанный к земле археолог, определяя место будущих раскопок, может запутаться на местности, покрытой холмиками, остатками стен, всевозможными нагромождениями почвы и щебня. Ему трудно сделать правильный выбор участка, потому что от него ускользает общий план всего комплекса разбросанных руин. А такие комплексы бывают настолько обширны, что в них невозможно сориентироваться. Короче, за деревьями он не видит леса. Он становится рабом частностей, в го время как наш «платонический» наблюдатель охватывает с высоты, так сказать, общую картину: город с пересечениями улиц или каналов и все окрестности
