Все эти открытия подкрепляли и дополняли скудные литературные сведения о земледелии на Британских островах, которые встречаются у различных авторов — от Питеаса (IV в. до н. э.) до Юлия Цезаря и Диодора Сицилийского. У Плиния (ок. 70 г. н. э.) мы находим специфическое замечание о том, что британские крестьяне использовали для удобрения своих полей мел: «Мел они добывают из шахт, сверху узких, но расширяющихся книзу, порой достигающих ста футов в глубину».
И это тоже подтвердили некоторые аэрофотоснимки, на которых видны белые пятна в конце межевых валов; вероятнее всего, это и есть те самые меловые шахты, описанные Плинием.
Энтузиазм Кроуфорда был вполне понятен. «Трудно передать, — писал он, — как велико, по-моему, значение аэрофотосъемки для археологических изысканий». Но при этом Кроуфорд считал новый метод лишь могучим союзником, который все же не способен заменить раскопки и полевые исследования. Тем не менее для определения относительного возраста пересекающихся валов и канав кельтской системы аэрофотоснимки оказались незаменимыми: они дали ключ к разгадке этой проблемы. Что же касается поисков исчезнувших с лица земли объектов, то здесь превосходство воздушной разведки над наземной очевидно. Однако Кроуфорд предостерегал археолога от всяких неожиданностей. Он рассказывал по этому поводу один курьезный случай.
Однажды он заметил на аэрофотоснимке пять странных колец. Сгорая от любопытства, он потратил целый день на наземное обследование заснятого участка близ Винчестера в надежде обнаружить новую группу кольцевых доисторических погребений. И к концу дня выяснил, что эти кольца — не что иное, как трава, выщипанная пятью вполне современными живыми козами, которые паслись на привязи вокруг своих колышков!
По мнению Кроуфорда, искатели древних сокровищ и все популярные герои сенсационных раскопок сильно переоценивали значение своих находок. Он был глубоко убежден, что самая главная задача археологии заключается не в этом. Например, реконструкция тысячелетней системы земледелия в Англии по межевым валам была для него прежде всего началом изучения доисторической жизни человека. И, судя по откликам на его лекцию, прочитанную в Лондоне в Королевском географическом обществе, многие слушатели разделяли его мнение. «Всем казалось, что они увидели весь мир далекого прошлого, который только сейчас открылся для исследований и изучения».
Однако настоящую славу и всеобщее признание воздушной археологии принесло другое открытие, окружившее ее ореолом романтики, сравнимой лишь с романтикой самих полетов.
