Горе тебе, что не внял ты увещаньям мудрого Фергуса!
Горе тебе, что Конал прекрасный, Победоносный, в боях непобедимый, не помог советом тебе, напомнив годы обученья нашего общего!
Ибо эти мужи отвели бы твой ум от посольств, пожеланий, свиданий, посулов обманных хитроумных женщин из Коннахта!
Ибо ведают эти мужи, что не родился еще тот, кто б способен был наносить такие удары великие, тяжкие коннахтам, какие я наношу им, — и никогда не родится!
Ибо нет мне равного в управлении щитами и тарчами, мечами и копьями, в игре на шахматной доске боевой, в управленьи конями иль колесницей!
Теперь не найдется руки бойца, разящей героев, как их разила рука Фердиада, подобного облаку!
Теперь не услышать дикого клича Бодб с губами красными, какой испускала она, когда Фердиад пролом совершал в рядах бойцов, над грудой щитов!
Теперь вовек не предложит другому Круахан договора такого, какой заключил он с тобой, о краснолицый сын Дамана!»
Окончив плач свой, Кухулин оторвался от головы Фердиада и сказал:
— О Фердиад, предали и обрекли тебя на гибель мужи Ирландии, побудив на бой-поединок со мной; ибо не легко вести бой-поединок со мной при похищеньи быка из Куальнге.
И он еще прибавил:
О Фердиад, ты пал жертвой вероломства!
Была горькой встреча наша последняя!
Вот, нынче ты мертв, я ж остался жив.
Будет вечной тоска разлуки вечной!
Когда мы были с тобою вместе
Там, у Скатах, Уатах и Айфе,
Казалось нам — вовеки-веков
Дружбе нашей конца не будет.
Мила мне алость твоя благородная,
Мил твой прекрасный, совершенный образ,
Милы твои очи синие, ясные,
Мила твоя мудрость и речь складная.
Не ходил еще в бой, рассекая кожу,
Не распалялся еще боевым пылом,
Не носил щита на плечах широких
Тебе подобный, о красный сын Дамана!
Никогда не встречал я на поле битвы,
С той поры, как пал единый сын Айфе
>{107},
Тебе подобного в подвигах ратных, —
Не сыскал я такого, о Фердиад, доныне.
Финдабайр, дочь королевы Медб,
Со всею дивною красою своей,
Была для тебя, о Фердиад, не больше,
Чем ветка ивы на холме песчаном!
Кухулин устремил свой взор на тело Фердиада.
— Ну, что ж, господин мой Лойг, — сказал он, — раздень Фердиада, сними с него боевой наряд и одежду, чтобы поглядеть нам на пряжку, ради которой он пошел на бой-поединок.
Подошел Лойг к телу Фердиада и раздел его. Он снял с него боевой наряд и одежду, и Кухулин увидел пряжку. Снова начал он стонать и оплакивать Фердиада, говоря такие слова:
Горем стала золотая пряжка,
О Фердиад, повелитель рати,
