И еще он прибавил:
О Пес искусный в боевых приемах,
Не должен был ты убивать меня!
На тебя перейдет вина моя,
На тебя теперь моя кровь падет!
Зол жребий того, кто пал в бою,
Кто низвергнут в бездну предательства!
Слаб голос мой, умираю я,
Увы, отлетает уж жизнь моя!
Перебиты ребра мои насмерть,
Все сердце мое залилось кровью.
Не было мне удачи в бою,
Я поражен тобою, о Пес!
Одним прыжком Кухулин очутился рядом. Обхватив тело обеими руками, он перенес его, вместе с оружием, доспехами и одеждой, через брод, чтобы водрузить этот трофей победы на северной стороне брода, не оставив его на южной, среди мужей Ирландии. Он опустил его на землю, но тут, пред челом убитого Фердиада, свет померк в глазах Кухулина, слабость напала на него, и он лишился чувств.
Увидел это Лойг, увидели и мужи Ирландии, и двинулись все, чтобы напасть толпой на него.
— Поднимайся, скорей, Кукук! — воскликнул Лойг. — Мужи Ирландии идут на тебя, и это будет уж не поединок, но толпой нападут они на тебя, чтобы отомстить за смерть Фердиада, сына Дамана, сына Даре, сраженного тобой.
— К чему вставать мне, мальчик? — сказал Кухулин. — Вот здесь лежит он, пораженный мною!
И они обменялись речами:
Лойг
Поднимись, о Пес боевой из Эмайн!
Всегда ты должен быть тверд духом.
Ты поразил бойца Фердиада.
Богом клянусь, тяжел удар твой!
Кухулин
К чему теперь мне вся твердость духа?
Тоска и безумье мной овладели
Пред этой смертью, что причинил я,
Над этим телом, что я сразил.
Лойг
Скорей хвалиться тебе подобает,
Чем убиваться над этой смертью.
Над грозным врагом с копьем кровавым
Теперь ты стонешь, рыдаешь, плачешь!
Кухулин
Пусть отрубил бы он мне ногу,
Пусть отрубил бы он мне руку, —
Все было б лучше, лишь бы остался
Он сам в живых, коней повелитель!
Лойг
То, что случилось, все ж утешительней
Девушкам в собраньи Красной Ветви
>{106}, —
Ведь он убит, а ты жив остался.
Не шуткой была ваша схватка смертная.
Кухулин
С того самого дня, как стал я в Куальнге,
На дороге Медб с надменной силой,
Не без славы была кровавая бойня,
Многих бойцов ее перебил я!
Лойг
Не знал ни разу ты сна спокойного
С того дня, как бьешься с вражеской ратью.
Все войско наше — лишь ты один.
Рано ж тебе вставать приходилось!
Принялся Кухулин стонать и оплакивать Фердиада. Говорил он:
«Горе тебе, о Фердиад, что не спросил ты никого из испытавших подвиги смелости и ловкости моей, прежде чем выйти против меня на бой-поединок!
Горе тебе, что Лойг, сын Риангабара, не напомнил, в укор тебе, годов обученья нашего в ловкости воинской, годов побратимства!
