Мда, не повезло мужику. Не видать ему от меня детишек, тут уж как ни старайся…
* * *
Одежду мне, кстати, так и не выдали. Так и щеголяю уже третий день с голым задом. Ну мне-то, в принципе плевать, все равно тут выходить особо некуда, так, от одного угла кровати до другого если только, а вот служивый, что ко мне приставлен был в качестве служанки, очень уж заинтересо-ванно всегда на меня поглядывал, особенно в моменты обмывания. А мне и прикрыться-то нечем, ни простыни, ни подушечки маломальской. Матрас и тот к раме приколотили намертво.
К счастью, солдатик смотреть-то смотрел, но руками не трогал. Еду приносил исправно, воду в тазике менял, да «утку» выносил пару раз за день. Однако сегодня что-то припозднился. Или Его доморощенная Светлость без ужина меня решили оставить? Нехорошо, ай-яй-яй!
И вот только я об этом подумала, как распахнулась входная дверь и в комнату вплыл столик, небольшой, круглый, на гнутых кованых ножках. За ним последовало обитое коричневой кожей кресло и наконец-то поднос с моим ужином. Я уселась в позу лотоса и заинтересованно стала наблюдать за дальнейшим действом.
Первый служивый, тот, что со столиком, установил его в центре моей скромной комнатенки, недалеко от кровати, но так, чтобы я не могла до него дотянуться, и отошел к стеночке, вытянув-шись в струночку. Второй солдатик поставил рядом свое кресло, боком ко мне, посмотрел на меня, прикинул расстояние, чуть сдвинул кресло к столику, выровнял и тоже отошел к стеночке. Третий, тот, что судно за мной выносит, водрузил на стол свой тяжелый поднос с кушаньями и тоже встал в ряд у стеночки.
И вот стоят они все втроем, бравые солдатики, и смотрят на меня внимательно. Ну я к краю кровати подползла, ногу на ногу положила. Руки на груди кренделем свернула, тоже смотрю на них. Жду, когда же меня кормить начнут. Мне же, как будущей матери наследника Его Светлости хоро-шо питаться нужно! Мне всякие диеты противопоказаны!
Ну? Так что? Отвяжут меня наконец от этой кровати или как?
Ага, щаз! Размечталась. Дверь отворилась еще раз и в комнатку вошла, нет, вбежала на четве-реньках лисичка. Точнее, девушка-лисичка. Голая совершенно, как я. Хотя нет, одежды на ней было поболе — ободочек на рыжеволосой голове с ушками острыми, да хвост пушистый из попы торчит.
Девушка попку свою тощенькую высоко задрала, хвостом пол подмела и к столу метнулась, а за ней и Его Светлость ввалился, как всегда, в своей черной скрипучей коже. Вот только на руку у него поводок был намотан от ошейника девушки-лисички.
