— Как же нам не плакать, господин? Разве можно забыть все то, что мы вытерпели?! — говорили они. — И ведь не год и не два, а сотни лет терпели…
Вместе с жителями Петрича вышел их старенький поп Христоско с крестом и кадилом в руках. Он благословлял направо и налево, но вместо того, чтобы протягивать людям крест для целования, сам прикладывался к знамени и рукояткам наших ножей.
Бенковский и его штаб остановились в доме Ивана Домусчиоолу, а отряд под командой знаменосца Крайчо проехал через село и расположился на окраине, у высокого кургана, близ кладбища. Вскоре тут закипела не менее бурная жизнь, чем в Панагюриште. Женщины и девушки с песнями и волынками, с мотыгами и заступами вышли из села рыть окопы. Все слесари и плотники были собраны в одном месте и получили задание немедленно изготовить три-четыре деревянные пушки. Петричане засуетились: все бросили свою домашнюю работу и поспешили принять участие в общем деле. Горластый сельский глашатай кричал то с одного, то с другого места, передавая во всеуслышание приказы петричской революционной комиссии.
— Приготовить столько-то хлеба и столько-то барашков! Бабы, берите заступы и мотыги, ступайте к старому кладбищу… Теперь власть будет наша!..
Жизнь в селе потекла на повстанческий лад.
— Вот жертвую богу и болгарской свободе, — говорили с гордостью крестьяне, ведя на заклание своего теленка или барашка.
— До сей поры, наше добро турки поганые отбирали: а теперь мы готовы отдать все болгарским храбрецам, — заявляли другие.
— Дожили, сынок, своими глазами увидели христианскую власть… — бормотали старухи, вытирая глаза рукавом.
Как видите, тут происходило все то же, что и в Панагюриште. Да так было и повсюду. После обеда Бенковский вместе со штабом выехал из села, чтобы осмотреть укрепления и лагерь нашего отряда у старого кладбища. Здесь работа кипела. Закончив рытье очередного окопа, работники всякий раз пускались в пляс. Нечего и говорить, что волынки как нельзя лучше поддерживали веселье: их звуки не умолкали. Наш летучий отряд водрузил знамя на верхушке кургана, и теперь, сидя на зеленой траве, с волчьим аппетитом уплетали нежное мясо барашков: однако они не снимали ружей с левого плеча и были готовы вскочить на ноги в любую минуту. Петричане, мужчины и женщины, наперебой старались нам услужить. Да и как было не услужить? Ведь к ним пришли освободители! Правда, эти освободители, на минуту предоставленные самим себе, перешли границы повстанческого воздержания, ибо в придачу к сочной баранине и прозрачной холодной воде, которую приносили девочки в разных посудинах, трапезу украсили глиняные кувшины с соком виноградных лоз.
