[праздность] заставляет болтать. Говорят также, что на Цейлоне много крокодилов, жаб и, кажется, ихневмонов, не считая уже тысячи пород змей, что немножко неприятно. Сегодня я видел довольно большого морского змея и, первый раз в жизни, Кита и еще какую-то чудовищную рыбу, название забыл У нас на борту маленькая обезьяна, пойманная в Бомбее, маленькая черепаха и хорек, которого держат для крыс, расплодившихся в страшном множестве по всем каютам. Ко мне это не относится, потому что с каютами у меня ничего нет общего (по крайней мере ночью); схожу я вниз только завтракать и обедать. Я в Бомбее купил складную кровать с кисейной занавеской от комаров и расположился на палубе. Теперь пишу тебе из моего уголка, а мои спутники сидят за своим «ланчем», вторым завтраком, состоящим из бисквита, хереса и водки. Англичане никогда не изменят заведенному порядку: та же ветчина, тот же фаршированный гусь, те же копченые сельди, кайенский перец, сливовый пудинг, сыр, орехи и водка. Оттого они только и делают, что принимают лекарства: «английскую соль» и т. п. У каждого есть
medicine-chest [ «походная аптечка»], начиная с капитана, а капитан — толстый двадцатипятилетний парень, который постоянно наедается старой ветчиной и салом и вслед за тем неизменно принимает содовые порошки в вине.
Читаю Сенанкурова «Обермана»[20], который мне очень правится. Но более всего занимают меня мои замыслы, довольно обширные. Не могу удержаться, чтобы не поговорить о них с тобой. Но прошу тебя, пожалуйста, не разрушай в своих письмах моих воздушных замков, не говори мне, что мои предположения безрассудны. бесполезны и невозможны. Речь идет о путешествии в Калькутту, по Гангу в Бенарес, потом в Агру, Дели, Лагор и Кашемир. Последнее слово заставляет меня трепетать от радости, но вместе с тем я боюсь, что мои мечты — химера, за которую я ухватился от нечего делать. Это меня и смущает, и приводит в отчаяние. Как бы то ни было, мне очень хочется осуществить мою мечту. Не правда ли, чудесно увидать себя наяву, а не во сне в этом Кашемире, в этой таинственной долине Гималаев, отчужденной от остального мира и почти неизвестной. В этом есть неодолимое обаяние. Из Кашемира я возвращусь по Инду в Бомбей, а оттуда поеду старой дорогой — Египтом или Персидским заливом — и в таком случае возвращусь в Россию через Шираз и Исфагань или, наконец, посмотрев на тот и другой, сверну опять к Египту и поеду в Петербург. Все это будет очень много зависеть от твоих предложений и советов. Но я боюсь, что ты запишешь меня в отчаянные туристы.
