— Садись, Дарбара, успокойся, — предложил я ему и сам опустился в кресло рядом. — Так все-таки, что же случилось?
— Сын умер…
Как некстати обратился я к нему со своими поздравлениями. Я так растерялся что не знал, о чем его еще спросить.
— Когда это произошло? — вырвалось у меня.
— Часа через три после родов, — тихо сказал он и вдруг зарыдал, — мы так молились, так молились! Сколько времени мы молились, чтобы родился сын! И вот она… божья милость!
Никогда мне не приходилось видеть Дарбару в таком состоянии.
— Я специально ездил в Амритсар, в Золотой Храм, — широкая спина красивого молодого человека содрогалась от рыданий. — Молились и мои родители, и родители жены, и вместе, и порознь. А бог не дал нам ребенка! Он украл его!
До этого мне не приходилось беседовать с Дарбарой на религиозные темы — я просто принимал его таким, каким он был, — типичный сикх с длинными волосами, упрятанными под аккуратно уложенный тюрбан, с бородкой, со стальным браслетом и кинжалом — кирпаном, хотя он был ему и не нужен. Он интересовал меня лишь как человек и работник. Не все ли равно, какому богу он поклонялся. Работал у меня и гуркх Рамбахадур из Непала, индус, прекрасный сторож, и мусульманин Моин-уд-дин, который аккуратно вел делопроизводство, и христианка Кальяни, она прекрасно печатала на машинке.
Что касается Дарбары, то его вера ему была не безразлична — с самого детства он рос с чувством глубокого к ней уважения, да- и к чужой тоже. Отец сумел дать сыну образование — Дарбара имел аттестат зрелости. Меня всегда поражала его способность самостоятельно оценивать события. Он всегда проявлял большой интерес к технике. Стоило послушать, как он увлеченно расспрашивал шоферов о новых машинах, о том, какие усовершенствования сделаны в каждой из них, в чем их смысл. Когда в Дели открылась международная промышленная выставка, каждую свободную, минуту он проводил там, изучая, а не просто рассматривая экспонаты.
И вот события его собственной жизни пришли в столкновение с тем, чему его учили с самых ранних, лет, — ведь если бог всемогущ, то почему он не мог свершить такую малость — подарить ему сына? Ведь никто из семьи и даже самых дальних родственников Дарбары не нарушал трех важнейших заповедей сикхизма — все они честно трудились, зарабатывая на пропитание, делились, если была в этом нужда, последним куском с ближним; почитали бога и совершали необходимые обряды.
Ну, уж все это чересчур прямолинейно, возразит изощренный теолог. Ведь идея бога — идея сложная, вырабатывавшаяся десятками веков. Сложная ли, не сложная — это в конце концов предмет теологических спекуляций, тем более что идея проверяется ее осуществлением. А вот здесь не осуществилась — и все тут!
