— А что же мадемуазель Гриотто? Она, кажется, тоже собиралась присоединиться? — решила я задать галатийцу достаточно неприятный вопрос, учитывая, что за нами он явился с другой дамой.
Моим надеждам увидеть перекошенное досадой личико мадемуазель Фурнье не суждено было осуществиться: девушка хихикнула и кокетливо шлепнула спутника по руке, как будто бы ее только позабавило, что она попросту заняла чужое место. Девушка, кажется, даже не удивилась.
— То-то мне подумалось, что звонок в половину шестого утра несколько не в вашем духе, мой дорогой, — весело произнесла Фурнье. — Что на этот раз учудила наша милая Адель? Спешно уехала в тропики искать вдохновение и малярию как в прошлый раз?
Я бы за звонок в такую рань просто убила бы, а никак не согласилась ввязаться в очередную авантюру.
— Ох, нет, дорогая, Адель просто напрочь позабыла, что сегодня ей просто жизненно необходимо выбраться на пленэр, — отозвался Маруа с легкой улыбкой. — А ты, я знаю, никогда не откажешься от прогулки в приятной компании.
— Разумеется, — без тени недовольства ответила Эвелин, в глазах которой сияла чистая незамутненная радость.
Странные они тут, иначе и не скажешь.
После получаса прогулки пешком по исторической части города Арджун шепнул мне украдкой:
— С ней он тоже спит или, по крайней мере, спал.
Это мне и без уточнений Солнышка было ясно едва не с первого взгляда. Маруа и Фурнье держались как любовники, постоянно словно невзначай нарушая личное пространство друг друга, позволяя себе жесты достаточно интимные.
Вся соль ситуации заключалась в том, что Маруа держался примерно также и с Адель Гриотто, поэтому мы с Бхатией пришли к выводу, что любовная связь у павлина разом с обеими девушками, и как минимум Фурнье в курсе ситуации. А возможно, и рыжая тоже в курсе, что у нее на месье Филиппа нет монополии.
Жуткие нравы…
В остальном же (разумеется, не считая неприлично раннего пробуждения) день проходил на удивление приятно: погода исключительно радовала весенним теплом, которое пока не переходило в летний зной, а заодно и легким ветром, что неизменно приносил аромат цветов. Ко всему прочему, оказалось, Адель Гриотто вовсе не на пустом месте превозносила достоинства своего «друга» в качестве экскурсовода: Маруа действительно был неисчерпаемым источником знаний о своей стране, для него буквально каждый дом становился поводом для очередной истории о короле, вельможе, писателе, художнике… Говорил же павлин точно так, как и следовало представителю высшего общества, образованному и начитанному, к тому же не без артистизма, ну и не без позы.
