«Согласно теории сохранения личности, одеколон — не роскошь, а предмет ширпотреба и культурной жизни».
«Один интересный шатен исключительно влюблён в одну интересную девушку… Интересная девушка — это вы, а шатен… пожелал остаться неизвестным. И ещё — шатен мечтает, чтобы вы с ним расписались».
«— А что передать шатену?
— А шатену передайте, что я люблю блондинов.
— Я знаю этих блондинов! Эти блондины — Петька Говорков».
«Шатен предлагает вам отдельную комнату… в малонаселённой квартире, личный телефон… в коридоре, центральное отопление, ванну, где можно… бельё стирать…»
«Изверг рода человеческого… Петлюра…»
«Я ежедневно работаю над собой: от пяти до шести я обедаю, от шести до восьми я работаю над собой, а потом я свободен и культурно развлекаюсь».
Фильм был благожелательно принят критикой. Не говоря уже о зрителях. Через семь лет после выхода на экран тогдашний министр кинематографии Иван Григорьевич Большаков сказал Ивановскому, что по статистическим данным его посмотрели сто миллионов человек. Стойкие поклонники этой комедии встречаются и в наши дни. Картина сделана со спокойной интонацией, без излишней лакировки. Показан советский быт 1930-х. Жители Северной столицы с удовольствием смотрят на виды предвоенного, доблокадного Ленинграда. Для историков интересны некоторые мелкие детали. Например, слово на счётчике такси написано в старой русской орфографии — с «ять». Ведь такси в России появились ещё до революции, и изготовленными тогда счётчиками машины оборудовались до середины 1930-х.
В 1941 году за «Музыкальную историю» Сергею Лемешеву, Зое Фёдоровой и Эрасту Гарину была присуждена Сталинская премия. Такой же наградой был отмечен режиссёр Александр Ивановский. А вот его напарника Герберта Раппапорта проигнорировали. Но это, как говорится в одной телепередаче, совсем другая история.
Глава шестнадцатая
ВОЕННОЕ ЛИХОЛЕТЬЕ
В 1924 году, во время подготовки мейерхольдовского «Мандата», где Гарин играл главную роль, принёсшую ему известность и признание, артист познакомился с автором пьесы, замечательным драматургом Николаем Робертовичем Эрдманом. Взаимная симпатия привела к тому, что постепенно ровесники стали закадычными друзьями. Утверждают, будто свои неповторимые, так хорошо известные ныне зрителям интонации артист выработал, подражая разговорной манере слегка заикающегося Эрдмана. Когда же драматург находился в сибирской ссылке, в Енисейске, Гарин был одним из тех, кто навестил друга. Легенда гласит, якобы Эраст Павлович две недели добирался до Енисейска (а потом столько же выбирался оттуда) и всё это для того, чтобы пару часов поговорить с товарищем.
