Мюнцер восстает против неограниченности княжеской власти и противопоставляет ей общину как истинную носительницу демократической власти.
«Я ясно изложил князьям, что целая община имеет власть поднять меч и обладает ключом к разрешению грехов… что князья не владыки, а слуги меча [общественной власти], они не должны делать так, как им хочется, но поступать по справедливости. Поэтому, по старому хорошему обычаю, народ должен присутствовать, когда кого-либо судят по закону божию. Для чего это? Для того, что если бы власти захотели вынести неправильный приговор, то присутствующие христиане должны не признавать его и не допускать его выполнения, ибо бог потребует отчета в неповинной крови».
Но борьба против феодалов невозможна без разоблачения того, кто пытается отвратить гнев народа от князей. Мюнцер с яростью нападает на Лютера и показывает народу истинное лицо этого ренегата. С поразительной для своего времени ясностью критической мысли он вскрывает истинные мотивы выступлений и действий Лютера и обнаруживает классовую сущность происходящей борьбы. Он издевается над противником, спрашивая его: «Почему ты называешь князей светлейшими? Это звание принадлежит не им, а Христу. Почему ты зовешь их высокодержавными? Так не подобает говорить христианину». И шаг за шагом он разоблачает Лютера. «Бедные монахи, попы и торговцы не в состоянии обороняться, потому-то ты и можешь их вволю бранить. Но безбожных правителей, по-твоему, никто не смеет трогать, хотя бы они попирали Христа ногами». Лютер только рисуется своим бесстрашием, на самом же деле он хитрый лицемер. В Лейпциге и Вормсе он выступал с смелыми речами только потому, что рассчитывал спрятаться за широкие спины князей, которым его проповеди обещали монастыри и церковные владения.
Религия, которую проповедует Лютер, — лжива и вредна своей бездеятельностью. В предпочтении, которое он отдает вере перед делами, таится стремление отвлечь народ от революционных мыслей и предать его в полную власть князьям. «Ты слеп, и, слепой, хочешь руководить миром… Своим затуманенным умом ты вынес из учения любимого тобой Августина поистине позорное отношение к свободной воле, бесстыдное презрение к людям. Ты смешал христианство с ложной верой и не можешь судить о нем, когда настал час».
Лютер — завистник, он преследует Мюнцера потому, что он раньше него ввел в Альтштедте богослужение на немецком языке. Лютер — трус, он боится Мюнцера и всячески стремится заткнуть ему рот. Лицемерно говорит он, что «борется не с альтштедтским духом [учением Мюнцера], но лишь с его кулаком».
