Этот ход Лютера был раскрыт Мюнцером в его защитительной речи: «Действительно вся страна может свидетельствовать о том, что бедный, нуждающийся народ всеми силами стремился к истине, что все улицы были полны народа, собравшегося со всех сторон, чтобы послушать, как в Альтштедте было установлено богослужение, как пелись стихи библии и как про-поведывали. Если бы он (Лютер) даже лопнул от зависти, то и тогда ему не удалось бы сделать этого у себя в Виттенберге. По этому интересу к богослужению на немецком языке видно, как благоговейно народ относится к нему. Это так рассердило Лютера, что он прежде всего добился от своих князей запрещения печатать мое богослужение».
Лютер имел еще более веские причины для беспокойства: умеренный реформатор почувствовал, что движение выходит из очерченных им границ. Поднимают голову угнетенные массы, и нависает угроза над всем существующим социальным строем.
Все попытки Лютера заставить Мюнцера явиться к нему в Виттенберг не дали результатов.
Революционные волнения в Альтштедте и его окрестностях, успешная пропаганда учения Мюнцера в других городах побудили Лютера к решительным действиям.
В конце июля он опубликовал «Послание к саксонским князьям о мятежном духе» — политический памфлет, который по существу являлся доносом.
«Я написал это письмо вашим княжеским светлостям лишь по той причине, что услышал, а также и понял из писаний, что этот дух не хочет остаться при словах только, но думает пустить в дело кулаки, силою восстать против власти и таким образом устроить настоящий бунт. Хотя я понимаю, что ваши светлости сумеют держаться в этом деле лучше, чем я мог бы посоветовать, все-таки мне, как усердному подданному, следует сделать все, возможное с моей стороны, и потому я всеподданнейше предостерегаю и прошу ваши светлости посмотреть на это дело серьезно и, исполняя долг правителя, не допускать до такого беспорядка и предупредить восстание… Поэтому, ваша светлость, здесь нельзя ни раздумывать, ни медлить, ибо бог потребует ответа в таком предосудительном употреблении заповедного меча. Невозможно было бы оправдать перед людьми и перед целым светом, что ваши светлости могли терпеть такую мятежную и святотатственную силу».
Этим посланием Лютер хотел также обелить себя в глазах своих господ от всяких подозрений в сочувствии мятежным настроениям народа. Совсем недавно, когда его бывший друг и единомышленник Карлштадт оказался совращенным анабаптистами, он порвал с Карлштадтом решительно и бесповоротно. Карлштадт ничем не мог заслужить прощения. Ему не помогло и опубликование ответа Мюнцеру на адресованный жителям Орламунда призыв примкнуть к союзу, в котором Карлштадт в угоду Лютеру всячески пытался дискредитировать Мюнцера. «Мы не хотим прибегать к помощи ножей и копий, — писал Карлштадт. — Против врагов следует быть вооруженным панцырем веры. Вы пишете, что мы должны примкнуть и соединиться с вами; если бы мы поступили так, то не были бы более свободными христианами, но стали бы в зависимость от людей. Это причинило бы евангелию горе, а тираны начали бы торжествовать и говорить: «Они хвастают служением единому богу, а теперь соединяются друг с другом, так как бог их недостаточно силен, чтобы защищать их».
