Над воротами висит огромный медный колокол, в который звонят в особо праздничные дни. Храм открыт. Поднимаемся на несколько ступенек; у входа стоят большие решетчатые ящики для пожертвований, куда приходящие бросают монеты. Верующие, молитвенно сложив руки, стоят здесь минуту, потом спускаются вниз.
Я спрашиваю Мидори о современном японском театре, о влиянии западного искусства. Она несколько задумывается и, подбирая фразы, отвечает;
— Говорить о современном театре Японии очень трудно. После второй мировой войны, безусловно, сильно влияние Запада, и в этом вы могли сами убедиться, высказывая недоумение по поводу абстракционистских картин, которыми увешаны стены вашего отеля.
То, что мы с вами сейчас видели, — продолжает Мидори, — это своеобразная комбинация западной музыки и ревю, которая позволяет в мягкой и доступной форме показывать сценки из повседневной жизни японцев, высмеивать недостатки нашего быта. Не будет преувеличением, если я скажу, что в Японии представлены почти все театральные жанры и они удивительным образом сосуществуют. Мюзик-холлов в Токио несколько, в то же время у нас много театров, где сохраняются национальные классические формы, и они всегда собирают многочисленных зрителей.
Да, я припоминаю — мой знакомый профессор с кафедры искусствоведения Токийского университета говорил как-то, что, по приблизительным подсчетам, мюзик-холлы посещают не более трех-четырех процентов японцев, большинство же предпочитает национальные театры.
— К счастью, японцы очень патриотичны, — продолжает Мидори, — и у нас популярны классические формы театра, как, например, театр Но, где артисты широко используют в представлении маски. А наш знаменитый кукольный театр Бунраку! Он назван так в честь прославленного мастера кукольного действа и возник еще в начале XVI века. Мне хочется сказать об этом театре несколько слов, потому что он — проникновенное и отшлифованное веками воплощение искусства Японии, наше национальное сокровище. Театр имеет своего драматурга-классика Тикамацу. Его трагедии сюжетно напоминают средневековые баллады Европы, где несчастная судьба разлучает прекрасную даму и ее возлюбленного рыцаря, а герои, спасая поруганную честь, то и дело кончают с собой. Красота и страдания, честь и зло сопряжены здесь в единство редкой эстетической ценности, дополняемой нежной музыкой, изящным танцем и большой трагедийностью.
В спектаклях Бунраку играют великолепные лакированные куклы более метра высотой. Они разодеты в роскошные — до пят — кимоно, подпоясанные яркими широкими кушаками. Требуется три человека, чтобы управлять каждой куклой. Два актера-кукловода (один управляет левой рукой, другой — ногами куклы), одетые в черные халаты с капюшонами, скрыты от зрителя ширмой, а третий, главный оператор, который управляет головой и более выразительной правой рукой куклы, плавно движется за ее спиной на виду у зрителей, бесстрастный и чуждый разыгрывающейся на сцене трагедии.
