Человек поднялся из-за письменного стола.
— Внезапность — решающее условие успеха, — сказал он и улыбнулся. — Господа хотели нанести нам внезапный удар. Но мы решили ответить им тем же. А теперь давайте выйдем на улицу, иначе мы можем пропустить интересное зрелище.
Все высыпали из комнаты. Многие пересекли улицу и добежали до самого берега канала, где толпы людей безмолвно и напряженно всматривались в залив. А между тем все знали, что иностранные лоцманы не поведут корабли. Что же могло там происходить?
На одних кораблях желто-синий флажок: «Нужен лоцман» — уже был спущен и заменен бело-красным: «Лоцман на борту», на других как раз в это время меняли флажки. Вот еще на одном судне расцвел бело-красный флажок, и еще, и еще…
— Двадцать пять! — воскликнул наконец шведский журналист Иоганссен. — Все лоцманы на борту.
Первое судно каравана пришло в движение. Это был английский танкер, он приближался на большой скорости, оставляя за собой борозду белой пены. Когда он вошел в канал и поравнялся с белым зданием и с теснившимися на набережной людьми, они, к удивлению своему, увидели, что весь экипаж корабля выстроился вдоль поручней и машет тем, кто стоит на берегу. Прошел второй танкер, на этот раз французский, и снова то же самое. Никогда раньше такого не бывало, даже старожилы не могли припомнить ничего подобного.
— Они радуются, — сияя, сказал Жюльен своему французскому другу — лоцману, — что бойкот провалился.
Тот почесал в затылке:
— Никак не пойму, где это они взяли столько лоцманов.
— Я счастлив, что живу в такое время, — сказал египтянин, сидевший прежде в кабинете за письменным столом, окружившим его корреспондентам и лоцманам. — Мы присутствуем при возрождении нашей нации.
— Если только с этим караваном ничего не случится! — проворчал норвежский лоцман Бьёрнстон.
Быть может, это нельзя назвать случайностью… Петер Борхард прибыл в Суэц накануне и провел ночь в гостинице, заполненной, по-видимому, исключительно иностранцами. Гостиница находилась вблизи моря, и — как обещало ее название — прекрасного воздуха там было хоть отбавляй; но зато шума и суматохи — тоже, тем более, что комната Петера выходила на оживленную центральную улицу. В ресторане за ужином раздавался разноязычный говор, но преобладала английская и французская речь, и только глухой мог не слышать, что разговор все время возвращался к «каналу».
Петеру хотелось увидеть, как формируется караван судов в Суэцком заливе и как он проходит через канал, а если посчастливится, то даже пробраться на один из кораблей. За ужином ему показалось, что люди осведомленные чего-то ждут. Позже на слабоосвещенной террасе кто-то, очевидно приняв его за своего знакомого, таинственно шепнул ему сквозь листья низких пальм.
