Я осмотрел его, но ничем не мог помочь. Он был безнадежен. Прокаженный мрачно посмотрел на меня и укатил обратно.
Я ел хлеб святых отцов, а они пили мое виски. Мы играли в карты; этот «молитвенник дьявола» в джунглях незаменим. И мы избегали говорить о неприятных пещах. Они знали, откуда я приехал. Когда же мы все-таки заговаривали на политические темы, господа в белых рясах обнаруживали понимание положения в стране. Не слишком симпатизируя правительству Гизенги, пни признавали, что он всеми силами старается наладить жизнь в провинции, и откровенно говорили, что в неурядицах в Конго виновны бельгийцы. Впрочем, им легко было так говорить, они-то были не бельгийцы.
Работа в больнице сразу же началась с трудностей. Чтобы я мог добираться до больницы, из бензиновых бочек и досок смастерили плот, на который я въезжал в джипе. Плот цепями прикрепляли к пирогам с двенадцатью гребцами. Они перевозили меня через пруд, образовавшийся между миссией и больницей. Гребцы пели о великом монганге, который спешит на помощь к бедным больным, и я невольно воображал, что нахожусь в волшебном царстве.
Новая больница — в городе была еще и старая, коек па сто, обслуживавшая только местное население, — находилась на небольшой возвышенности, за которой начинался девственный лес. Бельгийцы называют его «брусе», что дословно означает «кустарник». Однако кустарник здесь был могучий. Нередко оттуда в больницу приползали крупные змеи; слоны трубными звуками напоминали о своем существовании. Корпуса больницы были построены в простом стиле, широко распространенном в Конго. Эта простая архитектура больше всего подходила к климатическим условиям Конго. Вытянутые в длину строения с обеих сторон окружала крытая галерея, создававшая тень. Такие же галереи соединяли корпуса между собой. В каждом корпусе было два операционных зала, из коих один — с необходимым оборудованием и инструментом — предназначался для рожениц. В палатах хирургического отделения стояло по тридцать две койки без одеял, простынь и матрацев. Несколько позже мне удалось с помощью шведского Красного Креста улучшить положение в больнице.
Примерно в пяти минутах езды от новой больницы находилось ее старое здание, где теперь была амбулатория. Она работала ежедневно, кроме воскресенья. В вестибюле перед открытой дверью стоял стол, за которым, как аукционер на аукционе, восседал фельдшер. К нему по одному подходили ожидавшие во дворе больные. Нередко завязывался такой диалог:
