— Нет света во всей больнице? — спросил я простодушно.
— Мы надеемся вскоре исправить повреждение, — ответил господин Маяна.
— А если придется делать срочную операцию? — Я почувствовал некоторую неуверенность.
Господин Маяна слегка погладил свою лысину (редкое явление у африканцев) и сказал, приветливо улыбаясь:
— Не беспокойтесь, ночью такого случая быть не может.
Я словно онемел. Этого я никак не мог понять, хотя и раньше подозревал, что не все ладно в государстве Конго. Но сейчас я устал как собака, а главное, радовался, что наконец-то добрался до места. Все равно страну и ее обычаи не изучишь за один вечер.
Этому я посвятил последующие месяцы.
Городок насчитывал пять тысяч жителей, из коих примерно четыре тысячи восемьсот жили в потопото и лишь около двухсот — в бунгало, которые некогда принадлежали европейцам. После провозглашения независимости бельгийцы покинули город и вообще уехали из Конго. Лишь в монастыре на окраине городка остались пять миссионеров и шесть монахинь. Меня временно поместили в здании католической миссии, где мне предоставили и полное питание. Это было очень важно: в городе не было ни булочной, ни мясной, ни продуктовой лавки, а в единственном магазине торговали старыми консервами, керосиновыми лампами и мотыгами.
К белому населению относился также директор небольшой фабрики по переработке хлопка-сырца. На этом предприятии и в ремонтных мастерских нашли себе работу восемьсот жителей. Они имели постоянный заработок. Хуже обстояло дело с рабочими муниципалитета и чиновниками. Им задолжали жалованье за несколько месяцев, даже учителя его не получали. Занятия в двух школах прекратились. Люди роптали. А тут еще наводнение… Дождь размыл стены многих потопото, обнажив их бамбуковые ребра, напоминавшие хребет допотопных гигантских рыб. Хозяев этих хижин, оставшихся без крова, разместили в монастыре.
Католическая миссия насчитывала уже третий десяток лет с момента основания. В ведении миссионеров был также лепрозорий, непосредственно примыкавший к монастырю. Благодаря целительному действию сульфамидных препаратов в лепрозории остались лишь неизлечимые больные, в основном старики. Вновь заболевшие ограничивались амбулаторным лечением… Врач, хорошо знавший положение в стране, говорил мне, что ранее в Конго было зарегистрировано триста тысяч случаев проказы, причем тридцать тысяч больных содержались в лепрозориях. Теперь количество прокаженных уменьшилось в десять раз. Первая встреча с прокаженным произвела на меня удручающее впечатление. Он подкатил ко мне в кресле и протянул руки: «Монганга?»
