Я хотел подойти к памятнику и сфотографировать его. Оба солдата, стоявшие на часах перед гробом, угрожающе шагнули ко мне. Пришлось отказаться от своего намерения. Позднее я узнал, что один испанский врач лишился таким образом своего фотоаппарата. На допросе в полицейском участке ему с трудом удалось доказать, что слова «испанец» и «шпион» не равнозначны. Два польских товарища, пригласивших меня в гости, тоже немало рассказывали об опасных ситуациях, в которые они попадали.
Однажды они оперировали в конголезской больнице солдата, раненного выстрелом в живот, жертву столкновения двух враждующих групп. Вдруг в операционную ворвался отряд солдат в касках с автоматами наперевес.
«Вот! — закричал их главарь. — Они распотрошили нашего Ндуку!»
Мой коллега схватил руку крикуна и положил ее на грудь оперируемого:
«Смотри, сержант, твой Ндуку дышит. А вот пуля. Мы вытащили ее из живота».
— Это помогло?
— Да. Заметьте, всегда нужно найти пулю.
Позднее этот совет мне пригодился. Я всегда держал в запасе пулю. На всякий случай.
Коллеги посвятили меня в тайны медицинской службы в Конго. Ухода за больными в нашем понимании этого слова не существовало, и мне следовало раз навсегда избавиться от иллюзий о планомерной подготовке к операциям. Медицинских сестер, если не считать небольшого числа монахинь, не было совсем. Что же до санитаров, то из-за недостатка подготовленных медицинских кадров санитары часто взлетали вверх по иерархической лестнице здравоохранения и нередко становились даже директорами больниц, от которых потом приходилось немало терпеть. Так называемые операционные ассистенты знали не больше фельдшеров, но благодаря многолетнему опыту набили себе руку.
Напротив, дипломированные санитары — они работали потом помощниками операционных ассистентов — были значительно менее надежны, интересовались преимущественно заработком и стремились вырваться вверх. Даже министр здравоохранения провинциального правительства был раньше дипломированным санитаром.
— Все же это гораздо лучше, чем профан, который ничего не смыслит в медицине, — заметил я.
— Безусловно. Однако, если такой вобьет себе в голову, что разбирается во всех вопросах, разубедить его нелегко. К счастью, врачи еще пользуются полным доверием и глубоким уважением населения.
Вскоре я смог в этом убедиться. Гуляя по набережной, я и мой швейцарский коллега поравнялись со зданием, походившим на дворец. Оно стояло в саду, окруженном невысокой стеной. Постройка была безвкусная, голубого цвета. Зубцы украшали фронтон и окна — этакая смесь готики и ренессанса, с налетом колониального стиля. Позднее я узнал, что здание принадлежало ранее одному из самых богатых отцов города Стэнливиля. Пальмы, затенявшие это неудачное творение, должны были замаскировать позор архитектуры. И все же его нельзя было не заметить.
