Раечка считает меня своей собственностью. Строга ко мне. Иногда даже шлепает по ручке или по попке. Но зато в обиду никому не дает. И готова обидчику глаза выцарапать. Вот и тут. Подскочила, утешает, целует и говорит: «Тебя папа и мама обижают. Верно, ты не их родная дочка. Не плачь, не плачь. Я не позволю никому тебя обижать. Вот платочек — вытри слезки. Я сейчас соберу твое бельишко, и мы уйдем из этого дома, где тебя обижают».
Она бежит к комоду, где лежит наше белье, вытаскивает пару моих штанишек и рубашечку, завязывает их в какую-то тряпочку. Голову повязывает мне ситцевым платочком. Сама накидывает себе на плечи старомодную бабушкину пелеринку с торчащими сборчатыми плечиками и украшенную черными пальетками. Пелеринка эта была пожертвована нам бабушкой для наряда наших кукол.
Решив, что мы вполне готовы к бегству, она потащила меня в переднюю. Подумав, сказала: «Ну, теперь обними меня за шею, я понесу тебя на руках вниз по лестнице». Я доверчиво обняла ее руками за тоненькую шейку и повисла на ней, почти достигая пола ножками, так как сестра была немногим больше меня. Она открыла дверь на лестницу (это был надворный деревянный флигель, в котором мы, очевидно, обе родились). Ей было тяжело меня нести, но она не сдавалась. Левой ручкой поддерживала мою попку, а в правой несла узелок с моим бельем.
Но тут-то нас настигли родные. С позором мы были возвращены в лоно семьи. Бедной Раюше попало… А я была потрясена, я так верила ей, я ни на минуту не усомнилась в том, что она действительно может меня нести на руках и унесет в какую-то другую жизнь. Мне казалось, что она все может.
Постижение смерти
Осень 1894 года. Мне примерно четыре с половиной года. Пошли гулять с сестрой Раюшей и нянькой Прасковьей по Большой Дворянской улице. Какое-то необычайное волнение. Люди скапливаются, о чем-то говорят. Навстречу нам попался человек, несший в руках большие олеографии, изображавшие на зеленоватом фоне большую бородатую голову человека, лежащую на красной бархатной подушке. Видна была часть мундира. Нянька сказала: «Царь помер». Я стала читать подпись на олеографии (читать научилась в четыре года).
Меня поразили слова: «Почил в Бозе». «Почил» — я поняла — уснул значит; но, что такое «Боза», не поняла. Няньку не спросила, решив, что она тоже этого не ведает. Так я узнала о смерти Александра III. Я никак не восприняла этого события. Я знала слова «смерть», «умер», но еще не понимала их смысла.
