И тогда он взял Никанора к себе. И это при том, что сам едва сводил концы с концами. Правда, года через три к журнальной работе прибавилось преподавание в Межевом институте; появилось бесплатное жилье, завелись кое – какие денежки. На толкучем рынке Висяша купил Никанору одежонку, справил сапоги. Был Никанор туповат и ленив, но брата первое время побаивался и даже вытягивался при его появлении. Зато как радовался Висяша, что брат живет у него, что открыл он для Никанора мир, что обретается тот в белокаменной, а не в паршивом Чембаре, что вместо отцовских колотушек видит братнюю ласку. За всегдашними литературными занятиями и часами, проведенными на уроках – учил он русской грамматике великовозрастных олухов из Межевого института, – не всегда удавалось уследить за младшим братом.
Однажды – было это сразу после уроков, когда Висяше нестерпимо хотелось поесть и отдохнуть, – явился к нему Куприян, местный дворник. Переминался с ноги на ногу, не зная, как приступить к делу. Был он совсем не по – дворницки худ и невысок, с узенькой седой бороденкой, с лысиной, обнажившейся, когда снял шапку и поклонился барину, и с неуловимой лукавинкой в казалось бы простодушном взгляде.
– Ты чего, Куприян? Случилось что – нибудь?
– Да как сказать, сударь, может, и случилось. Никанор ваш мою Дуняшку, внучку то есть, облапил и хотел повалить, да она не далась и убежала. Поцарапала его малость. Вы ему, сударь, запретите в другой раз на девчонку бросаться, она у нас нервеная, горячая, может брату вашему глаз выцарапать или нос откусить. Девчонка, одно слово, бедовая. Да и я в другой раз ей подмогну, коли увижу.
Висяша почувствовал, что краснеет.
– Конечно, конечно, Куприян, какой разговор. Я Никанору строго прикажу, чтобы не глупил, не повесничал… – Он порылся в карманах. Нащупал за подкладкой гривенник. – Вот, Куприян, денежку возьми – и будь благонадежен. Не повторится это.
Старик взял монету, истово поклонился барину – глядя на него все с тем же лукавым простодушием, и вышел. А Висяша, весь красный, потный и взволнованный, направился к Никанору.
Застал его сидящим на кровати и внимательно разглядывающим лубочные картинки из «Московского листка». Прежде чем он захлопнул страницу, Висяша успел разглядеть голую дебелую девицу в подвязках, над которой склонился молодцеватый военный с аршинными усами. Подумал: вот чем занимается, олух, вместо русской грамматики да арифметики… Никанор, застигнутый врасплох, вскочил с кровати и вытянулся, словно перед начальником. Висяша прокашлялся. Он не знал, какой тон выбрать, боялся излишней резкостью напугать и без того испуганного брата.
