Во время одной из своих отлучек в Париж, Мари встретила там молодую девушку, американку, по имени Елена Хазатт. Елена училась живописи в ателье у профессора – француза, родом была из Бостона, ее отец имел адвокатскую контору в центре этого города и дом в предместье. Рассказы Елены об Америке Мари восприняла как откровение.
Она писала: «Эта девушка живет и дышит Парижем, но как она отлична от жеманных и неискренних парижанок! Ее родина – страна, в чем – то похожая на Россию, но без ее ужасных гримас, – наложила на нее свой отпечаток. Она естественна в чувствах и в их проявлении, смеется, когда смешно, плачет, когда грустно, чем напоминает мне забытое детство; порой она безуспешно бьется над плохим мазком или неудачной композицией и в то же время легко и быстро решает проблемы обычной жизни: найма квартиры, поиска портнихи, врача или парикмахера.
Может быть, такую свободу дают деньги? Елена не задумываясь тратит крупные суммы, видно, профессия ее батюшки – адвоката весьма прибыльна в Америке. Елена рассказывает, что в Вустере, где живет ее семья, земля стоит совсем недорого и можно за сущую безделицу купить хороший дом с садом. Я спросила про тамошний климат. Он более суров, чем в Париже, – зимой там бывают снегопады, зато лето отличается жарой, от которой легко спастись на дачах, во множестве расположенных на Океане.
Ах, моя стойкая Eudoxie, я признаться, подумала: как было бы хорошо нам с тобою поселиться где – нибудь в подобном месте!»
В другой раз она писала: «Елена Хазатт собирается покинуть своего профессора – академика, она предпочитает «людей с талантом и идеями» тем, кто обладает только академической выучкой. Среди «талантливых и идейных» она выделяет некоего Gustave Courbet, написавшего ряд, по ее словам, «умопомрачительных» автопортретов.
Сейчас он работает над большой картиной, в которой изображает похороны простого крестьянина в родном для него селении Орнане. Елена говорит, что это совсем не «жанр», как выражаются художники, а изображение подлинной человеческой трагедии. Как ты думаешь, милая Eudoxie, кого я сразу вспомнила, услышав этот рассказ? Конечно же, твоего сутулого Некр – ва, так бесконечно преданного крестьянской теме. А еще я подумала, что негодный Сократик ни разу даже не попробовал написать мой портрет. Отчего это? От недостатка умения или любви?
Я написала Сократу в Рим и даже получила от него ответ – несколько (по счету десять!) коротких предложений… Среди почего он пишет: «Твоя американка – дура,
