— Знаете что, ребята, — говорю я. — Давайте так… Я поговорю с товарищем Хитаровым. Докладчика из КИМа к вам пришлем. Потом можно будет вашу ячейку связать с какой-нибудь зарубежной комсомольской организацией: начнете переписываться, обмениваться опытом работы. У нас этим делом заправляет товарищ Дарси. Интернациональная связь! А ваш тайный кружок придется распустить. Вы же все комсомольцы. А может ли быть у комсомольцев тайна от других комсомольцев?! Нелепость какая-то!
Вижу, что ребята огорчены. Видно, не того они от меня ждали. Шурыгин поднял пустую кружку к глазам и смотрит сквозь нее куда-то вдаль. Что он видит? Может, баррикады Нойкёльна, красный флаг над рейхстагом в Берлине.
— Наверное, ты прав, Муромцев, — грустно говорит он. — Мы ведь еще пацанами были, когда наш КСМР организовали. Но вот, между прочим… — И вдруг заговорил по-немецки: Es steht entscheidende Klassenkämpfe bevor, und wir müssen ihnen gewaffnet entgegentreten. Dies ist das Ziel, das wir uns gesteckt haben[5].
К стыду своему, я далеко не всё понял. Видно, долго еще издать, пока геноссе Венцель сделает из меня настоящего берлинца. Но всё же сказал:
— Ловко! И выговор, между прочим, вполне приличный.
— Mein Großvater hatte sich beinahe mit einem vertrocknetem Stück Käse verschluckt[6], — сказал Степаха. — Ну, а у меня…
— И у тебя хорошо.
— Кто помог? КСМР. — Шурыгин пристукнул кружкой по столу. — Я у тебя сегодня бой выиграл?
— Ну, выиграл.
— Опять КСМР. — И он еще раз стукнул кружкой. — Знать, толк от него есть.
— А ты небось разные языки знаешь? — спросил Степаха. — Ведь там у вас без языков, что слесарю без рук.
— По-французски знаю. И немецкий тоже учу.
— Так давай по-немецки разговаривать, — предложил Шурыгин. — И если что не так, ты поправляй, не стесняйся.
Вот, стоит самую капельку соврать, и обязательно влопаешься. Они говорили по-немецки гораздо лучше меня.
— Ну его к черту. И так целый день язык ломаю, — кое-как вывернулся я. — А вы «Бандьера росса» знаете?
— Это по-каковски?
— Итальянская революционная песня. «Бандьера росса» значит «красное знамя».
Я попытался пропеть первый куплет.
— А ну еще раз, — потребовал Виктор. — Сто́ящая, видать, песня, боевая!
Кое-как ребята затвердили первый куплет, и мы негромко спели ее хором.
— Порядок! Принимается на вооружение КСМР, — заявил Виктор, но тут же спохватился: — Это я по привычке… Вся наша ячейка эту песню выучит.
— Вот и правильно. А теперь, ребята, пора…
