— И что же вы ему ответили? — Гусаров дал Семенову возможность повторить какую-то свою остроту, которую тот, конечно же, заготовил.
— Я написал ему: «Уважаемый Константин Сергеевич! Ваше знаменитое «не верю» произвело на меня впечатление, но ничего не могу поделать с истиной, которая заключается в том, что я лично знаком с прототипами этих героев, как знакомы с ними и Вы сами, так как до этого присылали в редакцию письма с похвалой в их адрес. Не боги, знаете ли, обжигают горшки. С уважением — Семенов».
— О боже мой! — фыркнула Браунинг. — Будто ваш Кугаркин знает, кто такой Константин Сергеевич!
— Кугаркин знает все, — отрезал Семенов и расхохотался.
— Я б ему такое ответила… Впрочем, я не редактор.
— На ваше счастье, — смиренно уточнил Семенов.
— И несчастье литературы… Вот посмотрите, до чего дописались. И всего-то десять, нет, двенадцать строк, видите? Называется «Красное золото». Речь может идти о чем угодно, но в данном случае — о свекле. И вот на такой малюсенькой площади свекла названа: просто свекла, красное золото, ценный продукт, сахарная кладовая, домашняя аптека, эликсир жизни. Это, кажется, еще не все. Явно же, учитель стилистики, выпустивший в жизнь такого журналиста, гордится своим учеником. Столько стиля вокруг свеклы. Но я-то хочу знать о свекле, а не о стиле отличника. Хороший стиль — это точность информации, а не выкрутасы вокруг пустяка.
Мужчины рассмеялись. Браунинг вечно преподносила им такие уроки стилистики. Легко смеяться над другими. Но Гусаров хорошо помнит пометки старухи на страницах своей рукописи, которую она печатала. Он не разорвал и не сжег эту рукопись, чтоб она лишний раз напоминала ему тот давний стыд и мучения. Каждая «грустинка» в глазах героя, каждый «старик» в диалогах молодых людей, каждое «в даль», куда мчатся герои… Наверное, читать заметки Браунинг на полях своей рукописи намного стыдней, чем оказаться при народе без штанов. Но тогда Гусаров выдержал свой позор. Как потом признала сама Браунинг — выдержал в блеском. «Но как хранить улыбку, когда под ребра бьют?»
— А вы, когда работали с Ивановым, вы, Елена Леопольдовна, знали, что мы с Женькой послужили прототипами? — спросил он.
— Я старая машинистка. Всего-навсего. Чего вы от меня хотите? — Не желала она говорить на эту тему, не желала. Потом, однако, сжалилась: — Я вас, конечно, узнала, хоть он и разукрасил вас, как на продажу. А вот остальные не узнали, а если узнали, то сочли за шаржи. У них в башке вместо свеклы — красное золото.
