С мест — возгласы:
— Правильно!
— Оправдать Самбурова!
Председатель затряс колокольчиком.
Прокурор попросил слово.
— Товарищи судьи! Доводы общественной защиты я полностью разделяю. Свое требование вынести Самбурову порицание — снимаю.
Сначала мертвая тишина… Потом — всплеск рук. На этот раз колокольчик председателя был не в силах воздействовать на публику.
Последнее слово подсудимого.
Самбуров высоко поднял седоволосую голову. Волнуясь, прерывисто заговорил:
— Товарищи!.. Друзья мои!.. Сегодняшний суд вдохнул в меня новую жажду творчества… И представитель «Коммуны», и даже… сам прокурор! — оказались моими верными защитниками… Правда восторжествовала!.. Поверьте мне, я… я в долгу не останусь!
Судьи совещались короткие минуты. Вынесли решение:
— Оправдать!
Вагоноремонтники горячо поздравили Самбурова. Интерес, казалось бы, отдельного человека совпал с интересом коллектива, государства.
Подошел Котов. Пожимал руку Самбурову, поздравлял, радовался его радостью.
— Наш редактор велел подробно описать в газете всю возмутительную историю с вами! — сказал он.
— Правильно! Спасибо!.. в назидание другим!.. А то ведь и кирпичный дом можно разрушить палкой!.. Спасибо вам, товарищи, за все, за все!
Самбурова окружили друзья. Пытались даже качать. Но не так-то легко поднять на руки грузного Сергея Васильевича!
V
Лет шестьдесят назад, после прокладки в Воронеже первой железнодорожной линии, неподалеку от вокзала возникла механическая мастерская для ремонта паровозов и вагонов. В месяц она выпускала сначала два-три, а потом пять — восемь залатанных локомотивчиков. Теперь же на ее месте дымились трубы крупного паровозоремонтного завода имени Дзержинского. Здесь на партийном учете состоял Варейкис. Он часто, как бы ненароком, посещал завод, знал многих в лицо, чувствовал себя в заводском коллективе как в родной семье.
Пришел он и на производственную конференцию, написать о которой поручили мне. Приход секретаря обкома внес оживление, обострил внимание дзержинцев. Варейкис, слушая доклад директора завода, подбрасывал остроумные реплики. Когда повестка была исчерпана, он поднялся на трибуну.
— Позвольте мне, товарищи, поделиться мыслями о внутреннем и международном положении нашей страны.
Варейкис говорил непринужденно, словно беседовал по душам в кругу близких людей.
— К ошибающимся в политике надо относиться по-разному. Нельзя всех под одну гребенку стричь. У одного — волосы длинные, у других — короткие, а то и совсем их нет, этак можно кое-кому и голову снять!
