Самбуров пришел ровно в три. Тучный, с бетховенской седеющей шевелюрой.
— Самбуров, Сергей Васильевич. Изобретатель, механик, электрик и прочая, прочая, прочая.
— Рад познакомиться!.. Берите стул!.. Чем можем быть полезны вам, Сергей Васильевич?
— «Полезны» — не то слово! — сказал он, садясь на стул, который под тяжестью его тела застонал. — Вы можете и должны спасти мою жизнь!
Голос у него как у певчего баса. Под глазами — мешки и легкая синева. Рассказывая о своем деле, он сжимал пальцы крупных, покрытых ссадинами, работящих рук.
— Все началось в прошлом году, в апреле… На заводе решили установить пожарную сигнализацию фирмы «Микет и Женес»… Но «Микеты и Женесы» обходились в солидную копеечку. Тогда, значит, я предложил сигнализацию моей, самбуровской, системы. Посудили-порядили, вроде и дешевле и рациональней чужеземной. Приняли. Без всякого Якова!.. Разрешите воды?
Самбуров наполнил стакан водой (рука у него тряслась), выпил.
— Далее такая картина… Назначили техническую экспертизу. Эксперты признали, что моя сигнализация даст миллионы рублей экономии только на одних железных дорогах! Только по эн-ка-пэ-эсу! Вот ведь штука какая! Меня, значит, премировали. Портрет поместили на доске «Героев пятилетки» — все честь честью.
— Что ж, вполне заслуженно, — заметил я.
— И тут, как гром среди ясного неба, — «специальная комиссия»! Обследовали все электросиловое хозяйство. Принялись за сигнализацию. И так и эдак крутились, вертелись вокруг моей аппаратуры, как бывшие черти перед бывшей заутреней, и — вот!
Он вынул из портфеля пачку бумаг.
— Пожалуйста: акт! Сигнализация убыточна, дает ложные тревоги… И еще десяток всяческих придирок. В общем, сапоги всмятку. Факты, спросите? Никаких! Черная зависть и преклонение перед иностранщиной!.. Правда, не скрою: один раз был ошибочный сигнал. Случайный или преднамеренный — не знаю, но был… Что же вы думаете? Передали дело в прокуратуру! Преступник, а?! И это называется — «поддерживать рабочую смекалку»!
Самбуров вздохнул, замолчал. И — снова:
— Конечно, статейку соответственную подыскали, и меня, раба божьего, — под суд!
Я попросил Сергея Васильевича оставить все документы.
— Имейте в виду: суд через пять дней.
— Учтем.
Он ушел обнадеженным, посветлевшим.
Судьба рабочего-изобретателя вдруг сделалась для меня жизненно важной, близкой, словно все происходило со мной самим. Еще раз изучив документы, я показал их Котову. Он прочитал и безапелляционно заявил:
