Судебное заседание возобновилось вечером. Продолжался допрос Семена Найденова. Его чахлое лицо, с тусклыми впалыми глазами, выглядело мертвым от мутного света керосиновых ламп. Допрашивал прокурор — пожилой мужчина в защитном костюме.
— Свидетельница Синдеева на предварительном следствии показала, что Зайцев брал у вас какие-то книги. Это верно?
— Верно. Людей надо перевоспитывать!
— Какие же книги давали для «перевоспитания»?
— Рассказы Глеба Успенского… Льва Толстого…
— А Библию?
— Что вы?! Я — атеист! — В глазах его мелькнул испуг.
— Обвиняемый Иосаф Зайцев!
Со скамьи медленно, нехотя поднялся костлявый старик в лаптях и поношенной кургузой поддевке. Щеки изрезаны морщинами. Козлиная бородка тряслась. Под висячими бровями бегали игольчатые глаза.
— Какие книги давал вам учитель?
— Разные… и Биб-ли-ю.
— Брешешь! — выкрикнул Семен Найденов.
Зайцев задрал кверху бороденку.
— Ничего не брешу. Собаки только брешут… Вместе читали… Что ж теперь отпираться-то? Аль запамятовал?.. Я тебе свои мысли поделял про грядущий господень суд, а ты, Семен Иудович, все про земное твердил, партийцем выставлялся!
— Больше вопросов не имею, — заявил прокурор.
— Садитесь, Зайцев!
«Как омерзительна костлявая фигура «дворянина во крестьянстве»!» — подумал я.
— Семен Найденов! На каком основании вы, в избе секретаря сельсовета, во всеуслышание заявили, что Горожанину убили Зайцевы? — задал вопрос член суда — старик с гладкой лысиной.
— Волки они…
— А Горожанкина на вас указала, что вы — волк.
— На меня?!
— Почему она на вас указала? — в упор спросил член суда.
Найденов замялся, словно боролся сам с собой. Сделал шаг вперед и, как от края пропасти, отступил назад, к скамье.
— В бреду… наверно. Мы… любили друг друга…
Захрустел пальцами, будто щелкал орехи.
— Пригласите свидетельницу Синдееву, — распорядился председатель.
Перед судом встала девушка. В ее вытянутой фигуре, в застывшем лице, в крепко сцепленных пальцах чувствовалось сильное нервное потрясение. Она отвечала на вопросы не сразу, как бы забывала слова и мучительно их отыскивала.
— Сосредоточьтесь, Синдеева, — мягко сказал председатель. — Не надо волноваться… Когда последний раз Горожанкина говорила с вами о Найденове? Что именно?.. Припомните, пожалуйста.
— В тот вечер… когда мы… из Кастрыкинского поселка на собрание… когда… Ох-х!.. Она сказала… у него, сказала, две души… два голоса… И глаза, сказала, то Сенькины… то чужие…
— Сказки это! — резко бросил Семен. — С воздуха берешь! — Он впился в нее застывшими рачьими глазами.
