Потом, когда дамочка уходила и все возвращалось на круги своя, Вендел, униженный и пристыженный, клялся, что ноги его никогда не будет в городе, что больше он не вылезет из своего дома, разве что до ближайшей деревни. И тогда он смертельно ненавидел всех женщин, а привлекательных особенно.
И вот теперь такая женщина стояла перед ним! А он что-то ляпнул ей! И пусть у этой женщины Ольгины голос и смех! Пусть. Все равно эта женщина из города, одна из них. Вендел наклонился над хворостом и ждал, что будет дальше.
Но Ольга не могла знать его души. Когда Вендел пригрозил ей, она посерьезнела и приняла его слова так, будто они к ней и относятся, а вовсе не к той обычной Ольге из прошлого, которая знавала Вендела-дурачка, Вендела — кроткую овцу, буянившего лишь в тех случаях, когда ему казалось, что люди смеются над его святынями.
— А ты все такой же. Так никогда и не изменишься? — спросила Ольга, вышла из его двора и направилась к своему дому.
Когда Вендел осмелился взглянуть ей вслед, было уже поздно. Ольга как раз скрылась за дощатым забором.
Смеркалось. Вендел хотел продолжать работу, но все же не закончил ее. Ему было холодно, настроение испортилось. Ох уж эта Ольга! Ее появление нарушило привычный ритм, поколебало душевное равновесие. Нет, не Ольгино возвращение было тому виной. Вернись та, прежняя Ольга, Вендела бы это не тронуло, вовсе нет. Его сбила с толку не Ольга, а перемена в ней!
Вендел все время думал про Ольгу. И все, что он чувствовал, не было его давней ненавистью к женщинам. Эта встреча, которой он всегда боялся, произошла не на городском асфальте, а на родной земле, которая поддержала Вендела в решающую минуту. Видно, именно все это и определило, что нахлынувшие на Вендела чувства были совсем иными, нежели те, которые в подобных обстоятельствах овладевали им в городе. Вендел еще не понимал, что это за странные ощущения, но в глубине души радовался им и, когда они ослабевали, старался вернуть их, представляя себе женщину с Ольгиным смехом и голосом. Он запер двери сарая и пошел домой. Растопил печь, налил в кастрюлю воды и поставил на плиту. Подложил в огонь дров, в кастрюлю с водой бросил несколько картофелин, сел на кровать и разулся. Потом повалился на спину и стал слушать, как потрескивает огонь в печи. Вскоре он заснул.
Проснувшись, вскочил и подбежал к плите. Картошка уже сварилась. Ложкой он вытащил ее из горячей воды в миску и оставил остывать.
Все это он проделал в полутьме, при слабом свете догорающих углей. Только потом зажег керосиновую лампу и подбросил хворосту в огонь. Когда огонь разгорелся, добавил сучьев потолще и начал чистить картошку.
