Все было шито белыми нитками, а он ничего не замечал. Мужчина, приходивший к его сыну, не вызывал у него подозрений. Всякий раз, когда тот появлялся, сын доставал из буфета бутылку и они уходили в комнату. Там они пили за здоровье друг друга, пока в бутылке ничего не оставалось. Старик считал этого мужика одним из клиентов сына — в округе многие знали: сын его потихоньку гонит самогон, и отличный.
Однажды в воскресенье старик лежал после обеда на кровати в задней комнате и дремал. Окно было открыто, и в полусне он услышал чьи-то голоса. Не обращая на них внимания, он уснул, но спал, по-видимому, не долго: когда он проснулся, те двое все еще разговаривали.
— Пожалуй, это многовато, — рассуждал мужчина, который в последнее время заходил к ним довольно часто. — Подумай только, в стене трещина, водосточные трубы прохудились, менять надо, да и дом пора штукатурить. По-моему, и крышу перекрывать пора.
— Крыша в порядке, — заявил сын. — Незачем ее трогать.
— Ну, если все это учесть, получается, на один только ремонт тысяч тридцать потребуется, — доказывал свое мужчина.
— Ну ты загнул! Даже при самых высоких расценках и то меньше получится, — убеждал его сын.
— Давай для ровного счету сто, и по рукам, — предложил мужчина.
— Да ты что? Что я там, в городе, куплю за сто тысяч? Разве что половину такого дома! — возмутился сын.
— А ты подумай, прикинь: ближе к центру все дороже, чем у нас, на окраине. Да и граница у нас рядом, с этим надо считаться, — все тянул свое мужчина.
— А ты и не представляешь, как дорого там дома стоят, — сказал сын старика.
— Это уж не мое дело, — рассердился мужчина.
— Нет, за сто тысяч и говорить не буду, — проворчал спи.
В конце концов они договорились.
Когда оба ушли, старик остался лежать оглушенный. Ему казалось, будто кто-то неожиданно нанес ему удар промеж глаз. Но что же делать? Хозяином дома был его сын. Он сам переписал на него дом после смерти жены. И, по правде говоря, сын вовсе не просил об этом. Он сам надумал и так порешил. Тем больнее поразил его этот удар.
Он пролежал в постели до самой темноты. Когда домашние пришли звать его к ужину, сразу поняли — случилось неладное. Ужинали молча. С тех пор так было каждый вечер.
Через две недели сын с невесткой уехали на северо-восток. Когда на следующий день они вернулись, от радости не могли себе места найти. И тогда рассказали обо всем старику.
— Ты представляешь, какое счастье привалило, — радовался сын. — И все за те же деньги, что мы за этот дом выручили. Всего тридцать тысяч доложили.
