Да, выбраться можно только в этом направлении, но на запад нет ни дороги, ни тропинки, повсюду одно за другим тянутся поля. Сначала сахарная свекла, дальше — ячмень, а за ним — пшеница, высокая пшеница.
— Что делать, ничего другого нам не остается, — громко произнес он, подбадривая себя, и зашагал по полю.
Тут-то и оказалось, что овца и в самом деле — не свинья: животные последовали за своим хозяином.
Свекольное поле они миновали быстро, Регор даже не ждал, что они так скоро окажутся у ячменей. Озимый ячмень уже созрел, к счастью, не был высоким — колосья едва доходили ему до колен.
Он быстро пошел по полю, немного погодя оглянулся. Стадо следовало за ним по пятам. И тут вдруг Регора охватила такая нежность к этим животным, что у него задрожали руки и ноги.
— Бедняжки, бегут за мной, как дети! — воскликнул он, превозмогая слабость, и зашагал дальше.
Ячменя тянулись, пожалуй, с добрый километр. Дойдя до последней полосы, он остановился, вытер пот с лица и подумал, как быть дальше.
Впереди высокой стеной поднималась густая пшеница. Сам он проберется через эти заросли, а как овцы. До конца оврага не больше полкилометра. И они должны пройти это расстояние, должны!
Он устремился вперед, раздвигая колосья, стараясь сломать, втоптать стебли в землю, чтобы проложить тропинку через пшеницу.
Но упругие сильные стебли мгновенно поднимались, смыкались за его спиной, между Регором и овцами образовался барьер. Так они не пройдут, подумал он, и вернулся назад, к границе ячменного и пшеничного полей. Пересчитал овец — все были на месте.
Что же делать? Пожалуй, ждать рассвета, тогда легче пройти через пшеницу, примирился он с неудачей. Присел на корточки, нарвал пшеничных стеблей, сделал из них подстилку и лег.
Он отдыхал и даже ненадолго уснул. Разбудил его ночной холод. Он сел, вытянул закоченевшие руки и ноги, так что в суставах захрустело. Овцы сбились в кучу, но вели себя спокойно.
Регор почувствовал себя бодрым, встал. Животные, казалось, ждали его приказа. Надо идти, идти сейчас же, подумал он, и тут ему в голову пришла спасительная мысль.
Он хорошо помнил, что земля на кромке оврага и на склонах горы всегда была неурожайной. Худая илистая почва отказывалась взрастить даже самое непритязательное растение. Что ни сеяли здесь, ничего не родилось, из ста семян всходило одно, да и то росток оставался немощным, чахлым. Эта земля всегда бросалась в глаза голыми белесыми прогалинами. Если этот участок и засеяли пшеницей, он все равно не родил, и здесь легко пройти дальше… Лишь бы вода не поднялась и не залила эти яловые прогалины, беспокоился Регор.
