— С моими. Ты же знаешь, у меня девять овец.
— Придется оставить.
— Как это — выпустить что ли, как и птицу в поле?
— На все времени не хватит. Сейчас речь идет о людях. Ведь и другие много что оставляют. И моя свинья тут останется. Выпущу ее во двор, и это все, что могу для нее сделать! — рассердился секретарь.
— То свинья, а то овцы, — отрезал Регор.
— Какая разница?
— Большая!
— Знаешь, Регор, я с тобой спорить не буду, у меня и так дел по горло. Как хочешь, а к двенадцати ждите с женой на шоссе.
— Дорогой мой Мартин, ты мне не приказывай. Я сделаю так, как считаю нужным, — отрезал Регор.
— Сейчас я тебе никакой не дорогой. Я по серьезному делу, так что учти! Я тебе сказал, что делать. Не послушаешься — пеняй на себя! — строго сказал секретарь, включил мотор и помчался проселочной дорогой обратно.
— Твоя свинья здесь останется… Ах ты, дурак. Разве это одно и то же, овца и свинья? Какая разница, какая разница — тебе, может, никакой, — ругался про себя Регор. — А ты посмотри на овцу, хорошенько посмотри, да в глаза ей загляни, сразу поймешь, какая разница! Нашел тоже — сравнивать овцу со свиньей! Только ты на такое способен!
Секретарь задел его больное место, все мог Регор снести, только не предложение плюнуть на любимых овец, на его маленькое стадо! Давно уже мечтал он обзавестись своими овцами, да прошло много лет, пока его мечта сбылась. Пять лет назад он завел одну овцу, водил ее с собой на веревке, как собаку, пас по овражкам, на лугу, на клеверище, люди над ним посмеивались: «Где, мол, ты Регор, купил свою длинношерстную собаку, присоветуй, мы бы тоже такую купили». Посмеялись, посмеялись да и перестали. А у него с каждым годом поголовье увеличивалось, он не водил уже своих овец на веревке, и только гордо поглядывал на стадо издали, будто снова он стал молодой и здоровый, как когда-то давно, когда пастушил у бачи[9] на севере. Люди перестали посмеиваться, привыкли к нему и к его овцам и даже начали завидовать, когда узнали, что за шерсть он выручает приличные деньги. А в последнее время многие позаводили себе овцу-другую, уразумели, что не требуют они особого ухода, а в дом приносят лишнюю крону и новые радости.
— Да, а ты, Мартин, говоришь — какая разница. Ничего-то ты не понимаешь, хоть и секретарь…
Жена настаивала, чтобы он ехал с ней к сестре Йозефине, живущей в подгорном районе. Не хочет она мотаться по интернатам да всяким организованным для эвакуированных домам, родня всегда родня, а у них, слава тебе господи, родня не только здесь, на низине, но и в других местах.
