Через полчаса баба выскочила на кухню, сама не своя, и в смятении объяснила:
— Это хуже, чем я думала, одна я не справлюсь. Беги за телегой, ее надо везти в больницу.
— Может, лучше сюда привезти доктора?
— Это долго будет, надо скорее в больницу, — воскликнула она настойчиво. — Ступай, ступай!
Он снова побежал в поселок. Снегу прибывало, он валил все плотнее, местами ноги Имриха увязали по щиколотку. Еще и ветер поднялся.
Он направился прямиком к Фаркашке, у нее одной во всем поселке была пара лошадей, и забарабанил а дверь. За дверью раздалось шлепанье ног, замигал огонек фонаря и послышался голос старенького Белы, спокон веку служившего у вдовы.
— Кто там?
— Я, Имро Бенё, — закричал он.
Двери отворились, и Имрих объяснил, зачем пришел.
Бела пожал плечами, указывая на соседние двери. Но Фаркашка уже стояла на пороге и сонно смотрела — что за непогода на дворе.
— Мне нужны лошади, жена кровью исходит, — повторил он.
— Не могу, лошади устали, — сказала женщина.
— Я заплачу. — Он вытащил из кармана деньги.
— Говорю же, не дам — кони до позднего вечера возили дрова из рощи.
Он уперся в косяк, боясь, что Фаркашка захлопнет двери перед его носом, и упрямо повторил:
— Бабка послала меня за телегой, через полчаса может быть поздно. Я хорошо заплачу, у меня есть деньги, и Беле заплачу за беспокойство. Дай лошадей, хозяйка…
— Говорят тебе — не могу. Ступай еще куда, не нужны мне твои деньги. Погляди, что творится на дворе, я еще не спятила давать лошадей в этакое ненастье. Оставь меня в покое!
Имрих отступил от дверей, и они с треском захлопнулись.
Что делать, что делать, лихорадочно соображал он. Бежать в имение к шурину? Разбудить управляющего, он поможет… Нет, пока он туда доберется, еще полчаса пройдет, не меньше, нету у него столько времени. Попробую у колонистов… должны же они мне помочь, решил он и направился назад к кринице.
У Речных еще горел свет. Он вошел во двор и, не останавливаясь в дверях, ворвался прямо на кухню.
Речный сидел за столом, чинил хомут.
Он поднял взгляд на Имро и сразу понял, что дело плохо.
— Рудо, вставай, — окликнул он старшего сына, спавшего в комнате за стенкой. — Иди запрягай, поедешь с Имро в больницу.
Марию довезли живой. Ребенок был уже мертв. Девочка.
— Она потеряла много крови, если б вы привезли ее раньше, может, и удалось бы спасти, — упрекнул его доктор.
Мария умерла под утро.
Восемь лет прожил Имрих один как пустынник. И тут его околдовала Гильда, разбитная девка из деревни. О Гильде говорили всякое, и все же он женился на ней, хотя многие удерживали его от этого шага.
