— Не пойду я к ним, пусть знают, что не нуждаюсь, — сказал себе Клеман.
Пока не стемнело, он бродил по деревне. Заглядывал во дворы, высматривал знакомых. Но всякий раз откуда-то из глубины двора бросался на него пес, рычал, скалил зубы и кидался на забор до тех пор, покуда Клеман не отходил прочь.
Напрасно он покрикивал на собак: «Перестань, Дунчо! Тихо, Заграй! Замолчи, Цыган!» Это были другие псы. И куда подевались те собаки, которых утихомирили бы его слова?!
Похолодало, сгустились сумерки. Клеман, до той поры державшийся геройски, почувствовал вдруг, что ноги у него отяжелели, что не худо бы похлебать чего-нибудь горячего. Охватила его какая-то грусть. Глубокая, непонятная грусть, боль которой ощущалась даже в костях. И он не мог с ней никак совладать.
Вошел в корчму. Посетителей там не было, только сонная корчмарка сидела на скамеечке и зевала.
— Кружку пива, — сказал Клеман, подождал, пока корчмарка нальет, и отошел к столу.
Был голоден, выпил пиво залпом. Воротился к стойке.
— Еще одну.
Корчмарка Клеману улыбалась. Но Клеман ее не признал, видать, нездешняя.
— Почему никого нет? — спросил ее Клеман.
— По телевизору футбол показывают, — ответила корчмарка. — Финал какого-то кубка.
— Ах вот оно что, — сказал Клеман, воротился к своему столу и стал отхлебывать пиво.
Потом перед корчмой затарахтел мотоцикл, и в зал вошел высокий парень. Корчмарка погасила свет, оставив только лампочку при входе, Клеман допил пиво и вышел.
Он долго бродил по деревне. Шаги одинокого пешехода будоражили псов. Они лаяли на Клемана, от усердия надрывали глотки. Клеману же в голову ударило пиво. Он постоял у школы, привалившись к забору. Собаки тут не лаяли — учитель их не держал. Отдохнул немного, потом, словно зачарованный тишиной, сошел с главной улицы и по тропке потащился прочь во тьму, куда-то в луга.
Утром засияло солнце. Лишь кое-где белели на небе тонкие облачка. Клеман лежал на лугу среди одуванчиков. Солнце поднималось все выше и выше, но неотвязные его лучи не пробудили Клемана от глубокого сна. Лежал он на боку, спиной к солнцу. Вероятно, потому и не донимал его зной.
Какой-то человек шел через луга, сокращая себе дорогу на станцию. Он несказанно удивился такой беспечности и такому крепкому сну. Проходя мимо Клемана, ухмыльнулся, подумав вначале, что это пьяница отсыпается здесь после разгульной ночи. Но потом — как видно, это не давало ему покоя — он вернулся и потряс лежащего. Клеман перевалился на спину. Он был мертв.
